Толик молча поднялся и пошёл. Он ни разу не оглянулся, пока не попал в квартиру и не запер дверь. Потом сполз на пол тут же в прихожей и заплакал. Баб Нюра-то уже пять лет, как умерла. Сам он на похороны ездил, прощался, землю на гроб кидал.
Говорят, долго отходила, тяжело, крышу над ней разбирали. Просила, чтоб Анатолия позвали, а он не смог тогда, в заграничной командировке деньгу зашибал. Пока до "Колодезя" добрался, баб Нюра уже и кончилась.
Утром Анатолий поехал на завод.
— Толян Семёныч, да не могу я тебя отпустить, — устало отговаривался начальник цех.
— Уволюсь тогда.
— Да ты пойми, что во вторую смену ты один технолог остался. Василёк на больничном ещё две недели будет точно. Как я тебя отпущу, а?!
— С первой смены кого-то переведите.
— Эх, Анатолий. Ну ладно, вижу, что серьезное что-то у тебя. Давай бумагу, подпишу тебе «без содержания».
Толик мрачно кивнул, пожал начальству руку и направился в сторону проходной.
— А, еще забыл. Тут какая-то бабка с утра пораньше приходила, тебя спрашивала. Тамара Ивановна, кажись. Сказали ей, что ты после трёх приедешь.
Толика передёрнуло. Через проходную он прошел спокойно, а потом припустил на всех парах к автобусной остановке. К счастью, его родной «двадцать шестой» не заставил себя ждать и подъехал точно вовремя.
Пустых мест было много, и Толик плюхнулся около окна, напротив юной девушки с бейджиком на груди "Гаяна".
— Девушка, с вами всё в порядке?
— Да, всё хорошо, — она отвернулась, пряча заплаканные глаза.
— А хотите я угадаю, как вас зовут?
— Ой, — Гаяна прикрыла бейджик полой кофточки. — Извините, мне пора выходить.
Девушка вскочила и юркнула в открывшуюся автобусную дверь маленьким испуганным зверьком. Жаль, хорошенькая девчушка. Хотелось хоть кого-то утешить, потому что своя ситуация патовая.
Еще ночью Толик продумал, что делать дальше и решил продвигаться чётко по плану. Всё равно других вариантов нет. Хотя мелькнула мысль, что он сбрендил от переработок, и по нему психушка плачет. Но ведь в остальном голова была ясная, никаких голосов и фантазий. Ладно, сдаться врачам всегда успеет.
Сумка с вещами первой необходимости уже была собрана. Теперь вызвать такси и на автовокзал за билетами. До "Старого колодезя" добираться 14 часов с пересадками и то, если грунтовку не размоет.
С дорогой ему повезло. Солнце шпарило, как проклятое и высушило болотистые земли вокруг Сервуги, сделав их проходимыми для всех видов транспорта. В итоге, старенький Пазик так разогнался, что прибыл к месту назначения на полчаса раньше.
Толика высадили на каменной остановке с красивыми надписями о вечном. Дальнейший путь к деревне пролегал через кладбище, которое днём выглядело весьма приветливо и колоритно. Могилы явно заброшенные и не прибранные, а вот и баб Нюра.
— Спасибо тебе, бабусь, за помощь твою. Что ж теперь делать мне?
Знойная тишина была ему ответом. Вздохнув, паренёк поднялся и направился к деревне.
"Колодезь" состоял всего из пяти развалюх. Остальные здания не выдержали бега времени, разрушились и скрылись под зарослями бурьяна.
— Эй, ты чьих будешь?
Толик повернулся. Средних лет женщина загородилась от него корзиной с травами и подозрительно косилась сквозь стебли.
— Я здесь жил раньше. У бабушки, вон там.
— Эт, у Анны что ли? Ты её внук, Анатолий?
— Получается, что так.
— А что ж приехал?
Парень пожал плечами, не зная, что отвечать.
— Ну пойдём в дом ко мне. Чаем травяным напою, поговорим.
Деревянный домик встретил их прохладой и запахом смолы. Хозяйка схватила с полки несколько пучков трав, ловко надёргала из них листьев и бросила в заварочный чайник.
— Меня Инна зовут, я травница. Скоро тут экопоселение обещали сделать по гос. программе, вот я и вернулась.
— Инна?
Он помнил одну Инну, вернее её свадьбу, где их с ребятами накормили огромным белоснежным тортом в виде лебедя. А ещё они тайком попробовали шампанское, в затем и отцовского ремня.
— Что-то ты бледный какой? Заболел что ль
— Инна, скажите. Что про мою бабушку говорили?
Женщина помолчала. Присела, помяла в руках кухонное полотенце.
— А ты, Анатолий, в ведьм веришь?
— Раньше не верил, а сейчас не знаю. А что?
— Бабка твоя, Анна, ведьмой была. По ночам, говорят, в чёрную собаку обращалась и скотину грызла. Много пакостей людям наделала.
Толик не стал комментировать, и Инна продолжила.
— Умирала она плохо, сила её мучила, передать хотела. Только ты не приехал, а деревенские боялись, не подходили. Меня тоже звала, руки всё тянула, а я не взяла.