И дрожит Алены тело.
Руки дева протянула.
– Что ж, меня ты обманула?
Ты ж венок мне принесла,
мое имя назвала.
Попросить о чем хотела?
И Алена побледнела.
– Рана? Так тебя зовут?
Засмеялась дева тут.
И Алена смех узнала,
у реки его слыхала.
– Говори, чего желаешь!
По ночам о чем мечтаешь?
– Страшно мне. Ты не обманешь?
В омут черный не заманишь?
Снова смех, глаза сверкают
и Алену обжигают.
– Говори, да не тяни.
Вижу, что живешь в тени
ты красавицы сестрицы.
От тоски тебе не спится.
Женихов у той не счесть.
У тебя она лишь есть.
Верно? Я ведь угадала?
Говори, о чем мечтала, -
будто в душу заглянула.
И Аленушка всплакнула:
– Я свою сестру люблю!
Но я Господа молю
дать хоть каплю красоты
той, что дал он для сестры.
Чтобы принял он участие
и послал немного счастья!
– Ну и что же он? Молчал?
Твоим просьбам он не внял?
Страх Алена позабыла,
вниз ресницы опустила
и устало отмахнулась:
– Невозможно это, глупость…
– Он не смог, а я смогу!
И тебе я помогу!
Ты поверила в меня,
и тебе явилась я.
Верь и дальше, попроси,
вслух мечту произнеси.
И Аленушка забылась
и русалке той открылась:
– Я хочу красивой быть!
Быть любимой и любить!
Рана, ты поможешь мне? -
говорила как во сне.
– Пусть исполнится желание!
В ночь русалочью мечтание
станет явью. Быть тому
по велению моему!
Так сказала и пропала.
А Алена все гадала,
не почудилось ли ей.
Но следы босых ступней
на полу. И одеяло
от русалки мокрым стало.
Петухи уже пропели.
Встала девушка с постели.
К умывальнику пошла,
воду в руки набрала.
Что такое?! Странный запах,
застоявшийся и затхлый.
И открыв глаза, Алена
видит, цвет воды зеленый,
на руках повисла тина.
– Где же ты, сестра, Арина! -
испугалась и кричит.
А Арина все молчит
и сестре не отвечает.
А Алена замечает:
что-то с зеркалом не то.
И понять не может, кто
на нее глядит оттуда.
И тут сделалось ей худо.
И в испуге отшатнулась,
и от страха встрепенулась,
задрожала. Что ж такое?
Отражение-то чужое!
Там девица, краше нет.
Глаз лучистых синий свет
блеском ярким ослепляет.
Кожа нежная сияет.
Брови черные вразлет.
Губы манят, словно мед.
– Быть не может! Это я?
То не сон был, а все явь!
К ней русалка приходила,
красотою наградила.
И Алена вновь взглянула,
отражению подмигнула.
– Так и есть, красивой стала.
Рана слово-то сдержала!
И Алена уже рада.
За венок ей вот награда.
А Ариша уверяла,
чтоб Алена не мечтала.
И уж хочет поделиться
своей радостью с сестрицей.
– Что ж она все почивает?
Я зову, не отвечает.
И к ней в комнату вбегает.
Та все глаз не открывает.
– Эй, Аришенька, проснись!
На меня ты подивись.
Разбудить ее хотела,
на кровати к ней присела.
Смотрит, девушка бледна.
И осунулась она.
Не румяны щеки, впалы.
Вид болезненный, усталый.
Спутан волос, весь седой.
– Что же сделалось с тобой? -
затрясла она сестру.
– Я, наверное, умру…
Что-то плохо со мной стало, -
еле слышно отвечала
ей Ариша, и слеза
ей туманила глаза.
– Ты не смей так говорить!
Без тебя и мне не жить.
Надо, к ведьме побегу.
Но тебя спасти смогу!
– Ночью воду я пила.
Та студеная была.
Потому и заболела,
и совсем я ослабела.
Ничего, я как-нибудь…
А про ведьму ты забудь.
И опять глаза закрыла.
А Алена загрустила.
Мысль плохая закралась:
может зря я поддалась
на русалки уговоры?
С ними скользки договоры.
И решилась в ночь опять
у реки русалку звать.
В сизой дымке над рекой
тишина спит и покой
сном тревожным. И обманом
пахнет воздух. И туманом
гладь окутана воды.
Притаилась тень беды
под кустом плакучей ивы.
И пейзажи здесь красивы
странной страшной красотой.
Вдалеке раздался вой.
И Алена вся дрожит,
вновь у берега стоит.
Но сейчас она одна.
Светит бледная луна.
Звезды призрачно мигают,
ей дорогу освещают.
И к реке она спустилась,
над водою наклонилась.
Стала звать она русалку:
– Рана, мне сестрицу жалко.
Что случилось, не понять.
Кто ответ мне может дать?
Рана, выйди, покажись
и на просьбу отзовись.
Воздух вдруг зашевелился.
И туман вдруг расступился.
Тучи свет заволокли.
По воде круги пошли.
И речная гладь раскрылась.
И русалка ей явилась.
Недовольна и сердита.
Голос резкий, ядовитый: