Зыбата понимал всё это, да и старый пресвитер, у которого он жил эти дни, не раз говорил ему, что в данном случае Владимир поступает чересчур великодушно. Теперь, стоя в гуще толпы, Зыбата с любопытством присматривался к лицам, собиравшимся у Детинца людей и прислушивался к раздававшимся вокруг него разговорам. Некоторых в толпе он знал. Но теперь Зыбату никто не узнавал, быть может, потому, что он снял с себя ратные воинские доспехи и был одет, как все киевляне.
— Ой, боязно, как бы не примирился Владимир с Ярополком, — слышал Зыбата, — добр Владимир и сердцем мягок; примирятся братья, и всё пойдёт по-старому.
— Не бывать этому, — горячо воскликнул другой, — скорее Днепр вспять пойдёт, чем будет так. Не желаем Ярополка.
— Кто его желает? На Владимира поглядеть да потом на Ярополка — что небо и земля. Ярополк-то и толстый, и слюнявый, и пыхтит, как лошадь опоенная, а Владимир-то словно солнце красное.
Последние слова услыхали многие киевляне.
— Солнце красное, солнце красное, — полился по толпе переливами рокот, — солнце, солнышко красное!
И вдруг все разом стихли. Толпа, за мгновение до того оживлённая, радостно шумевшая, замолчала. Воцарилась мёртвая тишина, люди раздвигались, очищая путь к воротам Детинца.
— Ярополк, — как-то сумрачно раздалось в толпе. Показалось несколько верховых, впереди ехали новгородские дружинники, потом варяги, а за ними видна была колымага, грузно катившаяся по неровной почве, дальше следовало ещё несколько варягов.
— В колымаге-то Ярополк с Блудом, — услыхал около себя Зыбата. — Ишь ты, прячется, на народ киевский взглянуть совестно, а Нонне-арконца не видать.
— Где же увидишь? Он ведь при Владимире.
— Чего там; его и в Киеве, и в Ярополковом стану видели.
— Ну, приехали все теперь. Теперь Владимира ждать будем.
У Зыбаты стало невыразимо тяжело на сердце: ни один клич, ни одно приветствие не встретило недавнего ещё владыку Приднепровья; он вступил в свой стольный город всеми отверженный.
«Вот оно, величие, вот она, слава земная! — шептал про себя Зыбата. — Неужели же живёт человек и возносится лишь для того, чтобы с высоты упасть в бездну?»
19. КРОВАВОЕ ДЕЛО
то-то слегка тронул Зыбату за плечо. Он быстро обернулся и увидел позади себя варяжского воина Феодора, бывшего на этот раз тоже без доспехов и тоже в простом киевском платье; около него стоял подросток с нежными чертами лица и задумчивым взглядом больших серых глаз. Зыбата понял, что это был сын Феодора Иоанн.
— Ой, Зыбатушка, — заговорил варяг, — как будто совсем не приходится хорошего ожидать, как будто дурное что-то надвигается, и такое дурное, что сердце замирает, как подумаю.
— Для кого дурное? — чувствуя невольную тревогу, спросил Зыбата.
— Для князя нашего, для Ярополка.
— Полно, Владимир не имеет на него зла, братья примирятся.
— Братья, братья. Да если бы участь Ярополка только от Владимира и Добрыни зависела, так нечего и бояться за него.
— Но кто же ещё ему грозит?
— Два у него страшных врага: Блуд и Нонне-арконец.
—Эй, Феодор, что же они могут тут сделать? Владимир в Киеве хозяин.
— Не знаю и сказать ничего не могу, а вот только мне ведомо, доподлинно ведомо, что Нонне призвал к себе двух арконских варягов, с Рюгена; те варяги и в Киев пришли ещё вместе с Нонне; знаю я их, для арконца они псы верные; на кого он их натравит, на того они и бросятся.
— Ну, что же из того?
— То, Зыбата, что им Нонне приказал быть в той избе, которая для Блуда приготовлена, и быть он им там приказал потайно. И вот сегодня я прознал, что Ярополк Владимира будет ожидать не в княжеских хоромах, а как раз у Блуда. — Феодор не успел договорить, как отчаянный вопль пронёсся среди всеобщей тишины.
— Убили! Убили!
Толпа, словно подхваченная порывом ветра, кинулась к воротам Детинца и бурным потоком влилась через них. Зыбата, подхваченный толпой, очутился в передних её рядах. Он увидел своего друга Варяжко, покрытого кровью, но державшегося на ногах и в страшном негодовании кричавшего так, что его голос слышен был даже в рёве толпы.
— Заманили князя, заманили и убили! — кричал Варяжко. — Предатели… На безоружного руку подняли. Он к вам с добром и любовью шёл, он вам мир нёс, он ради того, чтобы крови вашей не пролить, смирился и гордость свою победил, а вы вместо того убили его из-за угла!