Даздраперма, что расшифровывалось как «да здравствует первое мая», а не то что ты вначале подумал. Прикольно, наверное, девочке с таким имечком! – в ответ рассмеялась Таня, – а у нашего ректора имя Трудомир.
–
Ну так вот, быстренько делаем компанию по разработке технологии солнечных батарей. Ресурсы для этого даст сам Сабанай. Дальше схема такая: фонд инвестирует в эту лавку, та в свою очередь дает контракт Сабанаевскому инжиниринговому центру на два с половиной миллиона, которых так ему не достает для полного
счастья, а затем Новатех забирает у него все пять миллионов под поставку оборудования, – быстро проговорила Таня и торжественно посмотрела на окружающих, – ну как?
–
Отлично! Универ отчитался перед минобром, а мы заработали два с половиной мультика. Только вот, думаю, что Сабанай будет не в восторге от этой схемы – он то небось хочет тоже снять свою дельту, – сказала Альбина.
–
Перебьется! Пусть радуется, что бабки возвращать не придется.
–
А все-таки он надеется выкрутиться, вряд ли бы он иначе взял министерские деньги.
–
Ну возможно, только мы ему этого сделать не дадим.
–
Я не понимаю, а как ты собираешься его убедить?
–
А вот это самое интересное! – рассмеялась Таня. – Он не только согласится, но еще и умолять нас будет.
–
С чего бы это? Может он просто решит вернуть деньги. Ну доложит недостающие из других статей бюджета и выкрутится, – с сомнением сказала Альбина.
–
Другой, наверное, так бы и сделал, но не он, – рассмеялась Таня.
–
Ну тогда расскажи скорее! Не томи.
–
Я последний месяц работала в архивах, собирала информацию о бывших стукачах, что работали на КГБ в совковое время. – Начала Таня, покручивая в руках телефон. – Один мой знакомый любезно предоставил мне доступ к этим материалам. И вот изучая эти документы, я и натолкнулась на досье на нашего ректора. А там такое! Когда я читала, у меня возникло непреодолимое желание задать ему вопрос при встрече, который Остап Бендер задал Корейко:
«
Разве не стоит миллиона потерянная вера в человечество?» и предложить ему папку с документами в обмен на контракт, – задиристо выпалила Таня.
–
И что же ты накопала? – с интересом спросила Альбина.
–
А то, что наш уважаемый ректор, в советские времена, оказывается, был
фарцовщиком, а когда его прихватило КГБ – стал стукачом. Он помог отправить за решетку некоторое количество своих подельников. Потом, он конечно стал уважаемым человеком, но прошлое то не вырубишь, как говориться топором! -
и Таня стала пересказывать историю, которую она прочитала в архивах компетентных органов.
18. Трудомир Прохорович Сабанай.
Трудомир Прохорович Сабанай приехал в Ленинград поступать в металлургический институт из глухого сибирского села. После окончания сельской школы, где один учитель вел сразу все предметы, шансов на поступление в институт у него, в общем то, было немного, да вот помогла директива партии принимать в институт по разнарядке Обкомов выходцев из села на особых условиях. Эта директива и определила его дальнейшую судьбу. Учился он ни шатко не валко, денег у него ни на что не хватало, а помощь от родных грозила вот-вот прекратиться – большая семья была у нашего студента на родине, и возможности помогать ему у нее оставалось все меньше и меньше. И вот чтобы свети концы с концами на третьем курсе вместе со своим одногруппником он занялся фарцовкой. Однако самому слоняться по Гостинке и привлекать внимание гэбэшников, которых там было как мух на варенье, ему не хотелось. Поэтому срочно требовались помощники. Услышав в передаче радио «Свобода», которое они ловили на фирменном японском комбайне SONY, выменянном на джинсы, жвачку и Мальборо, о различных тайных обществах, набирающих все большую популярность на Западе, Трудомир решил организовать нечто подобное у себя на родине. Он поделился идеей со своим приятелем, с которым вместе промышлял на галерке, и они начали действовать. Молодые люди планировали навербовать надежные кадры придурковатых молодых людей и девиц, скрепить их союз не сильно криминальным, но достаточным для того, чтобы заставить их держать рот на замке действом, и затем привлечь к работе по растлению прилежной питерской молодежи, совращая тех модными шмотками и дорогими сигаретами, которые были востребованы, в первую очередь как символ свободы и равенства. На себя же они брали организацию поставок товара и координацию действий адептов свободной торговли. Их, конечно, вовсе не интересовала моральная и политическая стороны вопроса, и они не планировали продемонстрировать подобными действиями никакой позиции – они просто банально пытались заработать, чтобы обеспечить себе безбедное существование. Жить им по-другому просто было не на что. Они не отличались большим прилежанием в учебе, которая давалась им со скрипом, и перекатывались с очень слабой тройки на тройку просто слабую, что конечно же лишало их всякой надежды на какую-либо стипендию. Фарцовка же на галерке приносила им ежемесячно несколько сотен. На простом советском языке это называлось спекуляцией, но они не сильно тревожились о том, как буду классифицироваться их действия менее предприимчивыми гражданами.