16.
Явился Руслик-Суслик на круги своя без недвижимости - Юра решил не везти через весь город его двухэтажный дом с колесом, бассейном и кормушкой. И принес изрядно похудевшего зверька в безнадежно изломанной Ксюшиной корзине. - Да ты не расстраивайся, - рассмеялся Чернов, приняв в объятья блудного сына. - Я сам за домом твоим съезжу. Съезжу или новый сделаю... - А я и не расстраиваюсь, - ответили глаза Руслика-Суслика. За время пребывания в доме Веретенникова они стали безжизненно-твердыми. - Э, дорогой, - протянул Чернов сочувственно. - Похоже, ты там срок мотал... - Да что ты с ним сюсюкаешься! - сказал Юра и, выхватив свинку из рук друга, принялся ударять ее по рыльцу ладонью. - Жестокий какой-то ты стал... - огорчился Чернов, отняв Руслика-Суслика. - Никто тебя не жалеет, да? - А мне и не нужно, я сам как-нибудь... - Понимаю... - протянул Чернов, приглашая Юру занять место на диване. - Земную жизнь пройдя до середины, ты очутился в сумрачном лесу... Знаешь, почему это произошло? Вот Витя Казанцев, твой однокашник по географическому, поставил перед собой великую цель - до тонкостей изучить личную жизнь голубых песцов. И до сих пор счастлив на свои две тысячи рублей. Лазает по снегу и скалам, роет подкопы, подсматривает, зарисовывает, фотографирует, записывает. И до сумрачного леса ему как до Шанхая пешком. И жена его жалеет. Хотя ест одну картошку с тертой репой и ходит в поношенной заячьей шубе. А ты поставил перед собой мизерную цель - три тысяч баксов в месяц и ни копейки меньше... И ради ее скорейшего достижения перестал смотреть по сторонам, перестал подниматься, потек вниз. - Да ну тебя, надоел со своей философией, - поморщился Веретенников. - Понимаешь, мне твои гималайские вершины до лампочки, а если они мне понадобятся, я их просто куплю... - А почему тогда не живешь, как порядочный буржуин? Почему сломался на своей сытой бюргерской жизни? Почему не ходишь в кегельбан по субботам и в казино по воскресениям? Почему устриц не лопаешь и рябчиков не жуешь? - Я устал... И все что мне сейчас хочется - это отдаться покою, сунуть голову в песок и ничего не знать и не видеть... Я устал заботиться, я устал думать, я устал говорить, я устал ходить домой и на работу. Мне кажется, что твой Танатос все выел у меня изнутри и я давно не живой. - Тебе же всего лишь сорок... - Слушай, надоел. Давай лучше водку пить... Помнишь, как мы в переходе милостыню просили? Пьяные и живые?
17.
Ксения пришла через субботу озабоченной. Усевшись на диван, закурила и принялась рассказывать, как назойливо к ней пристают мужчины.
***
Они сидели у Михаила и ели пиццу. Разговаривали о Миллере и Чубайсе, Быкове и Лебеде. Молчали. Смотрели Агату Кристи. В половине девятого Ксения пошла в ванную. Вернувшись в гостиную в одном халатике, увидела, что Михаил сидит не один. - Это мой друг N из Красноярска, я тебе о нем рассказывал, - положил он руку на плечи крепкого человека лет сорока пяти. Рассмотрев Ксению цепкими глазами, N покивал. - Поди, переоденься, - попросил Михаил. - Будем гулять. Ксения переоделась. В новое вечернее платье от Юдашкина. Потом они пили текилу и ели палочками - N заказал еду из модного китайского ресторана. В половине десятого Михаил уединился с Ксенией в кабинете. - Вот тебе тысяча долларов, - сказал он. - N хочет, чтобы я уехал. - Нет проблем, - подняла плечи Ксения и, найдя свой мобильный телефон, позвонила сыновьям. «Вася? Коля пришел? ... До сих пор гуляет!? ... Вот поганец! Я перезвоню потом... Сегодня я не смогу приехать. ... А где я была вчера, ты знаешь. Откройте баночку икры и сделайте бутерброды. И сварите сосиски. Они в ванночке под морозильником». Мобильный телефон - незаменимая вещь. С ним дети всегда рядом.
***
Предложив Ксении успокоительного в виде рюмочки коньяка, Чернов вспомнил о Руслике-Суслике, точнее, Руслик-Суслик сам напомнил о себе, принявшись шумно грызть стальной сосок поилки. Ксения пошла к нему, взяла на руки. Свинка была довольна. - Представляешь, Юра сказал, что она приносит несчастья, - хохотнул Чернов, радуясь «семейной» идиллии. - Сказал, что после того, как она появилась у них в доме, он разошелся с женой... - Дурак! - искренне ответила женщина, с удовольствием рассматривая свинку. - А ты говорил, что он неглупый человек. Потом Ксения помылась, и около часа они провели в постели. Вернувшись за стол, заговорили о Владимире Маканине. - Я не понимаю, как эти книги можно читать, - категорично сказала Ксения (Чернов давал ей почитать «Утрату»). - А вот Марина Серова - это вещь, вчера я читала ее до часу ночи. - Я знаю, что ты... что... ну, скажем сочно, презираешь меня за то, что я чищу зубы дешевой пастой, пью дешевые вина... А сама пудришь себе мозги дешевыми книгами... - Это такие, как ты, мозги себе пудрят. Мать Глеба тоже читала всякую заумную муть, и Владимир Иванович ее бросил. И сейчас вместо нее в особняке с фонтанами живет другая, а она живет одна и никому не нужная в грязной питерской коммуналке. Чернов понял намек, обиделся и сказал то, о чем говорить не собирался: - Кстати, о Владимире Ивановиче в свете твоего мировоззрения. Мне иногда кажется, что ты... что ты... Ксения хмыкнула. - Мечтаю о его смерти? Руслик-Суслик загремел соском поилки. Ксения задумчиво посмотрела в дверь, за которой находились апартаменты свинки. - Да. И разыгрываешь в уме соответствующего рода сценарии. - Разыгрывала раньше. А что в этом такого? Если бы у тебя был богатый семидесятилетний дядюшка, ты бы не думал о его смерти? Ты бы не разыгрывал в голове сценариев соответствующего рода? Руслик-Суслик продолжал греметь. Ксения задумалась. - Наверное, разыгрывал бы... - растерялся Чернов и неожиданно для себя разоткровенничался: - Знаешь, мне тоже иногда хочется, чтобы Вера умерла... Особенно когда одиноко и тоскливо. - И ей хочется, чтобы тебя не стало! - усмехнулась Ксения. - Самое интересное, что все это по-человечески. Фрейд писал, что все люди втайне, не втайне, желают смерти, ну, не смерти, а небытия, тем, кто заслоняет им что-то. И только духовность, только хорошие книги не дают им обрасти шерстью. - Духовность, духовность... Вечно ты все придумываешь. Вечно ты заводишь что-то в голове вместо того, чтобы работать. Вот зачем ты завел Руслика-Суслика? Зачем он тебе нужен? Чернов удивился. Сначала обнимала и целовала свинку, а теперь кидает камни в ее корзинку? Не иначе что-то вспомнила. Что? То, что случилось в ее доме после того, как в нем появился Руслик-Суслик? - Я купил ее дочери, ты же знаешь... - ответил он, подняв на Ксению недоумевающие глаза. - Купил дочери... Ты ее купил, чтобы поиздеваться над Верой... - Да нет, вовсе нет, - смешался Чернов. - Ну, тогда ты принес ее в дом, из которого тебя выставили, чтобы оставаться в нем хотя бы в виде свинки, «троянской» свинки. И попугая поэтому подарил, и первую свинку, и черепашку. И все они, все, кроме Суси, там умерли. - Из тебя выйдет неплохой психоаналитик. Хотя я их покупал, потому что... - А сейчас зачем ты ее держишь? - перебила его Ксения. - Ты же издеваешься над ней! Сидит целыми днями одна, сидит в своих испражнениях, сидит для того, чтобы ты, когда тебе станет скучно, мог почесать ей спинку. - Но я не могу ее выбросить. Для меня она это ты, это Полина, это Юра Веретенников... - Она - это я!? Руслик-Суслик перестал греметь. - Я имел в виду, что она... Ну, жила же она у тебя в доме... Я придумал многое по этому поводу... Я... - Я, я, я... Я имел в виду, я придумал... Налей мне коньяку, Спиноза. Потом они легли. Когда он провел ладонью по ее спине, она задрожала.