— Сюда, Крыс.
Он склонил голову, глядя на ее пустую ладонь.
— Он думает, что вы дадите ему еду, — сказала я.
Она отломила уголок кукурузного печенья на подносе и протянула ему.
— Сюда, Крыс.
Он заерзал в моих руках, и я с неохотой отпустила его. Он подбежал и понюхал ее ладонь. Она замерла, пока он ел печенье с его ладони. Она погладила его голову, и он плюхнулся рядом с ней, с надеждой посмотрел на столик.
— Хороший пес, — сказала она.
— Он понимает, когда у Верана начнется припадок, — быстро сказала я, ощущая себя глупо, ведь защищала своего койота перед ней. — Он начинает шуметь, и Веран знает, что нужно присесть.
Ее идеальные брови приподнялись.
— Да? — она посмотрела на пса, почесала его. — Восхитительно… и полезно. У тебя умный пес.
Он лениво закрыл глаза. Я шагнула ближе.
Она посмотрела на меня. Ее лицо было узким и гладким, лишь немного морщин возраста было у рта и между бровей. Веснушки усеивали ее щеки и нос, как у меня и Элоиз.
— Я рада, что твои дреды на месте, — сказала она. — Ты ненавидела распущенные волосы, как у Элоиз. Когда ты увидела сенатора Фонтенота, ты заявила, что и себе такие хочешь.
От ее слов я поняла, что все еще была в шляпе — это точно было грубо. Я быстро сняла ее и сжала поля.
— Так это… вы начали делать их? — спросила я. Вопрос ощущался странно.
— Нет, у меня не было навыков. Я отвела тебя к мадам Бинош в Лилу, и она начала их и научила меня, как заботиться о них, — что-то мелькнуло в ее глазах. — Но у меня не было шанса тренироваться. Это было за неделю до саммита в Матарики.
Там я пропала.
Не понимая этого, я добралась до края короткого дивана у стола. Крыс нюхал поднос. Королева отщипнула еще кусочек печенья для него. Я медленно опустилась на краешек дивана, кофейный столик разделял нас.
— Ты помнишь что-то о том дне? — спросила королева.
— Нет, мэм.
— Ни лица, ни корабля?
— Нет.
— Ты помнишь что-то из раннего? — ее голос, как и лицо, был нечитаемым. Не печальным, не злым, почти без эмоций.
— Только… мелочи, — сказала я. — Я даже не знаю, воспоминания ли это…
— Например?
— Кофе, — тут же сказала я, хотя было глупо начинать с этого. — С корицей.
Уголок ее губ чуть дрогнул.
— Ро всегда такое пил.
— Вы не пьете кофе, — сказала я, не думая. Я не знала, почему вспомнила это, почему это пришло ко мне сейчас — что он пил кофе, а она — чай.
— Не пью, — сказала она, и мы обе посмотрели на поднос. Край металлического ситечка для чая выглядывал из-под крышки чайника.
Она сложила ладони на коленях.
— Что еще ты помнишь?
— Думаю… водопады. Воду в общем. Много воды.
— Это озеро Люмен и Сиприян. У тебя было много воды в ранние годы.
— И… несколько имен, — сказала я. — Они ощущаются знакомо. Кольм и… Джемма.
— Да?
— Я назвала свою лошадь Джемой, — выпалила я. — Не знаю, почему.
Она слабо улыбнулась.
— Уверена, она будет рада это услышать.
Я стала улыбаться, так же почти незаметно, как она, но быстро сжала губы. Все шло слишком хорошо и быстро. Это было нереально. Нужно было замедлить это, осторожно остановить ее.
Я кашлянула.
— Кхм, есть еще кое-что. Вам нужно кое-что знать обо мне, пока вы… не привяжетесь.
Она приподняла брови.
— О?
— Просто… я была разбойницей, знаете?
— Слышала, да.
— На мою голову была назначена цена.
— И у тебя была репутация, если не ошибаюсь, — сказала она.
— Нет. Да. То есть… вы правы. И… — я посмотрела на ее ладони, гладкую светлую кожу. — У меня есть татуировки. Много.
— Какие?
— Мои меч и щит. Река. Жаворонок. Поющий койот. Солнце, — я повернула запястья. — Эти слова.
— Что там говорится?
— Сила и упрямство.
Она тихо хмыкнула, приподняла голову.
— Хорошие слова.
Я быстро продолжила:
— И я не верю в Свет.
Она кивнула.
— Как и я.
Это меня сбило с толку, и я перешла к важному:
— Я делала то, что многие посчитали бы… спорным. Неправильным чаще всего, — я заставила себя поднять голову под стать ей. — И я не сожалею.
Она выдержала мой взгляд.
— У нас с тобой больше общего, чем ты думаешь.
— Просто… вы слышали, как я напала на карету Кольма?
— Он рассказал мне, да.
— Его была не единственной. И я обокрала много складов. О, и я работала какое-то время воровкой скота.
— Что ты ожидаешь, Ларк? — спросила она тем же ровным голосом, что и до этого. — Думаешь, ты скажешь то, что расстроит меня, и я умчусь и оставлю тебя? Откажусь от того, кто ты?