Веран встал, когда мы подошли, и я заметила вспышку двух маленьких серебряных брошек на его воротнике — он не снимал их с тех пор, как мама дала их ему.
— Как все прошло? — спросил он. — Андрас в порядке?
— Все идеально, — я склонилась, приветствуя Крыса. — Он дома, и он знает, как связаться.
Ро снова протер лицо платком — Мона не врала, он был вышитым — и убрал его в карман. Он опустил ладонь на мое плечо.
— Ты сделала много добра многим людям, Ларк.
Я выдохнула.
— Не для всех.
— Возможно, — он сжал мое плечо. — Но если думать только о тех, кого ты не смогла спасти, ты не перестанешь укорять себя, — он чуть встряхнул меня. — Ты создала основу, и мы будем строить на ней. Знаю, тяжело, когда ты в порядке, а другие — нет. Но мы разберемся с этим, и мы не забудем тех, кого потеряли. А тот мальчик и его семья? Ты спасла их, Ларк.
Я сжала пальцами шерсть Крыса, опустив голову.
— Спасибо, пап.
Он поцеловал меня в лоб и открыл дверцу кареты. Внутри звучал шепот, тихий, значит, Гетти уснула на коленях королевы Элламэй. Ро забрался к остальным.
Элоиз поправила мой воротник, где шнурок с камешком из Трех Линий зацепился за пуговицу.
— Ты же знаешь, что он говорил о себе?
— Точно о себе, — согласился Веран.
Я улыбнулась им. Элоиз пригладила юбки и забралась в карету за Ро. Веран прислонился к деревянной панели рядом с дверцей, глядя на меня.
— Ты в порядке? — спросил он.
— Да, — я выдохнула. — Я буду скучать по Андрасу… по ним всем, хотя я знаю, что это лишь на несколько месяцев. И… — я взглянула на открытую дверцу и прошла к Верану. Я прислонилась спиной к карете и понизила голос. — Не знаю, мне кажется… это все хорошее, что я сделала, спасая детей, возвращая их в семьи. Как только Гетти вернется домой… я не знаю, что буду делать с собой.
— Ты что-нибудь найдешь, — сказал он мне. — То, что тебе подойдет.
Я взглянула на него.
— Как ты?
— Ну… — он сунул руки в карманы и пожал плечами. — Мы не знаем пока, подойдет ли это. Но мама сказала, что ее старшина хочет уйти на покой. Он занимается снаряжением скаутов, а еще хранит удаленные тайники рабочими.
— Начни с того, что у тебя есть, — сказала я с улыбкой.
— Как-то так. И если тот мужчина из Виндера, которому писал папа, может обучить собаку, которая будет поддерживать меня… — он посмотрел на Крыса и почесал его голову, его большие уши опустились.
— Ты будешь готов, — согласилась я.
— Посмотрим, — я слышала улыбку за его сдержанными словами.
— Если будешь ходить по природе и проверять снаряжение, а с тобой будет большой пес… это будет так же, как в Феринно.
Он закатил глаза, и улыбка пробилась.
— Спасибо, — он повернулся ко мне и прислонился плечом к карете. — Ты тоже что-нибудь найдешь.
— Возможно. Или я буду забираться и воровать из твоих тайников.
— Разбойница, — он посмотрел поверх моего плеча, стражи стояли спинами к нам и ждали, пока мы заберемся в карету. Он поднял пальцы и провел ими по моему жилету до первой пуговицы. Он подвинул воротник рубашки, оголяя кожу над моим сердцем, где она была все еще розовой и нежной от иглы татуировщика из Алькоро.
Он посмотрел на три волнистые параллельные линии, изображенные черными чернилами.
— Как это ощущается?
— Лучше, чем от старого ножа мясника Розы, — я вытянула голову и посмотрела на древний символ, который привел меня и Розу в Три Линии, символ воды, жизни в пустыне. Роза вместе со мной сделала такую же татуировку на том же месте.
Я перевела взгляд с маленького шрама на его брови на след ожога, оставивший пятно среди его волос от пожара в Утциборе, на свежий шрам на щеке от осколка стекла. Он не успел оторвать взгляд от моей татуировки, я склонилась и прижалась губами к его губам. Его дыхание дрогнуло, пальцы сжали сильнее мою жилетку.
— Ларк, — прошептал он, не отодвигаясь. — Люди смотрят.
Я прижала ладонь к его затылку, запустила пальцы в его блестящие волосы. В насыщенные событиями дни в Алькоро, полные разговоров за едой с семьей, а еще встреч для планов по возвращению весной, и в пути в карете с другими, казалось, мы месяцы назад были с Вераном наедине. Когда мы с ним отправились в пустыню искать Тамзин, я хотела быть с кем угодно, кроме него. Теперь я с тоской думала об одиноком просторе природы. То место было ужасным для лагеря детей… но оно было уединенным.
Он скользнул ладонью за мою шею и притянул меня, его спина прижалась к карете. Я прильнула к нему, мои большие пальцы были на его щеках. Крыс прильнул к нашим коленям, шумно дыша.