Но разве у меня был выбор? Я тряхнул головой, прогоняя паутину усталости из разума.
Три Линии. Мне нужно было добраться до Трех Линий.
Я оглянулся на преследующих моквайцев. Я потратил так много сил на переживания за Ларк, Ро, Элоиз и себя, что почти не думал о Тамзин и Яно. Я поехал в пустыню искать Ларк, изначально, ради Тамзин. Хоть она была слабой и измученной голодом, она выдержала два дня пути от ее темницы, но шанс, что она восстановит силы в Пасуле был украден солдатами, ищущими в городе ее и моквайского принца. Вместо отдыха она и Яно устремились в горы, к деревушке в лесу огромных красных деревьев на западном побережье.
Свет, я надеялся, что она была в порядке. Я должен был, наверное, радоваться, что солдаты преследовали меня, а не ее. Если они с Яно останутся в укрытии достаточно долго, чтобы понять, кто ее похитил и шантажировал Яно, то что-то можно будет спасти из этих развалин. Но если их поймают раньше, чем они определят врага, то… разум путался. В Моквайе это могло привести к мятежу.
И мы, восточные послы — я, Ро и Элоиз — были вовлечены, это могло привести к войне.
Я чуть не рассмеялся из-за нехватки сна и тревоги. Я отправился в путь в Моквайю два месяца назад, мечтая о своих политических победах, а вместо этого мог начать международную войну.
Кьюри опустила голову к жесткой траве, и я сжал ее бока коленями.
— Вперед, — шепнул я. Река Южный Бурр была ближе, и как только я пересеку воду, я быстро найду ту полоску травы, ведущую к валунам. Я надеялся, что найду и следы обитателей лагеря Ларк. Если повезет, даже замечу ее, устремившуюся к каньону.
И, если мне очень повезет, она решит не убивать меня сразу же.
2
Тамзин
Я открыла слипшиеся глаза желтым утром. Я импульсивно повернулась в поисках света в окошке в стене темницы, но поняла, что свет был всюду. Утро было всюду, не запертое в грязных глинобитных стенах, а поднимающееся, накрывающее влагой плащ на моих плечах. Я поежилась и пожалела — от движения туман сна сменился уколами головной боли.
— Тамзин?
Я неловко перевернулась, потому что половина тела мне будто не принадлежала, а другая половина была полна камней. Лицо появилась в паре дюймов от моего, бледно-золотое среди черных распущенных волос.
— Я-о, — сказала я и скривилась.
— Тамзин, — снова сказал он, и я задумалась, была ли жизнь теперь такой, повторением имен друг друга вместо разговора. Он чуть приподнялся, и я поняла, что мою спину грел не плащ, а он прижимался ко мне. — Как ты? Как ты спала? Ты… не обязана пытаться говорить, — его взгляд стал расстроенным, словно он не мог придумать подходящую альтернативу. — Просто… Хочешь сесть?
Я сжала его руку своей грязной ладонью, и он помог мне сесть. Я опустила голову на миг, ждала, пока пульс в висках и языке ослабнет. Он не пропадал. Яно потирал мою спину.
Воспоминания последних суток вернулись ко мне — побег из Пасула к холмам на хромой лошади, с одеждой в сумках на спинах, часы безмолвного пути вверх по склону, может, еще пару часов, пока я спала на спине лошади, а потом недолгие поиски в стороне от тропы места для укрытия и ночлега. Я подняла голову. Место, которое мы выбрали, было чуть больше, чем относительно ровный участок в верхних склонах гор Моковик, населенных камнями, кривым из-за ветра можжевельником и подлым ветром. Лошадь стояла в паре шагов от нас, щипала жалкие пучки травы на камнях. Я поняла, что мы были снаряжены лучше, чем я думала — возле седла лошади на земле был белый длинный лук Яно и колчан стрел с синими перьями.
— Думаю, мы близко к дождевой тени, — сказал Яно. — Мы забрались выше, чем я думал, прошлой ночью. Этой ночью остановиться… будет сложнее.
Я не сомневалась. Восточные склоны Моковик были холодными и почти пустыми, но хотя бы сухими. Если мы доберемся до дождевой тени сегодня, мы, скорее всего, будем промокшими, замерзшими, а у нас был только плащ Яно на двоих. Я поняла, что этот плащ был только на моих плечах, а не его, стала сдвигать его, но Яно опустил ладонь на мою и остановил меня.
— Потерпи еще немного, Тамзин. Ты выглядишь… просто держись.
Я выглядела ужасно, скорее всего, бледная, как паутина, обстриженная, как овца, щеки опухли от незаживших ран во рту. Словно слыша мои мысли, он посмотрел на мои губы.
— Можно посмотреть еще раз? — тихо спросил он. — В свете дня. Я плохо рассмотрел вчера.