Я раскрыла ладонь на столе и ткнула локоть Яно.
— Тамзин говорит «спасибо», — он встал с ней. — Как и я. Обещаю, тебе отплатят за труды, как только у меня снова будет доступ к казне.
— Я просто рада, что вы оба живы. Я не знала, что делать, когда думала, что вы умерли. Присядь, Тамзин, — она махнула мне, я начала вставать с Яно. — Останься тут. У меня кое-что есть для тебя.
Я отклонилась, сжала ладонями кружку. Они ушли в мастерскую, а мои глаза закрылись. Я спала раньше в мастерской Соэ — там было тесно, и пол порой был в масле, но после пустоты моей камеры и сна на полу я была рада убежищу в доме той, кто не держал меня в заложниках.
Но я не могла расслабиться. Мысли кипели от нашего разговора, детали и мутные факты. Теперь я ушла от врагов и вернулась в наши границы, и все казалось ближе и страшнее. Неделю назад я не могла узнать, кто устроил мое похищение, или что они надеялись этим добиться.
Теперь я не могла перестать об этом думать.
Пока что вариантов было только два — королева Исме и Кимела.
Королева Исме тайно устроила назначение Кимелы? Печать на объявлениях намекала на это. Но я знала королеву несколько лет. Я знала ее историю, ее политику. Я изучала ее привычки и предпочтения. Я пела о ней двору — не всегда льстила — на ее глазах. Она не смотрела на меня с той же злобой, что и легко обижающиеся придворные. Она просто хорошо скрывала чувства? Важнее было то, стала бы она мучать сына мрачными историями и играми разума? Она еще не отреклась от трона, могла легко назначить Кимелу сама. Зачем заставлять Яно делать это за нее?
Это не складывалось.
И это вело меня к Кимеле.
Избранная ашоки была с верной политикой — она была патриоткой. Традиция была в ее крови. Она могла даже быть из Наймов. Ее мораль была искажена, и она опустилась до шантажа, чтобы получить роль той, кто был выше такого?
Королева была достаточно доверчивой, чтобы поверить ей?
Или была в отчаянии?
Я потерла грязное лицо, думая о ночи, когда я пела «Собирается буря», проклятую песню, которую я исполнила за дни до моего похищения. Это было самое дерзкое, что я пела за свою карьеру, и это создало волны осязаемых реакций в зале. Я рылась в далеких воспоминаниях толпы, смотрела на лица. Дюжина министров и придворных с воюющими интересами, их лица краснели от гнева. Министр Кобок хмурился так сильно, что от его взгляда могли загореться шторы. Союзники индустрии, противники Яно, слуги. Так много людей, столько вариантов для личного саботажа.
Я коснулась зубов своим разрезанным языком.
В том и дело, это была не просто политика.
Это было личное.
Я слышала шорох в мастерской, они двигали большой пресс по полу. Я открыла глаза. Через миг Соэ вернулась, сжимая что-то — один из горшочков из ее магазина, как те, в которых она хранила ореховое масло. Она опустилась на скамью возле меня.
— Вот, — сказала она. — Покажи мне руки.
Я растерянно протянула ладонь, кожа была потрескавшейся. Она открыла горшочек, и там оказалась густая мазь. Запахло лавандой и пчелиным воском. Она обмакнула пальцы и взяла мою ладонь, втерла мазь в нее. Я чуть не охнула от того, как приятно было.
— Думаю, Феринно — убийца кожи, — спокойно сказала она.
Я смотрела, молчала — это было ясно, но молчали и мысли. Мозг опустел от утешения в этом маленьком поступке. Она втерла мазь в потрескавшиеся пальцы, загрубевшие костяшки, потом в запястье. Она знала, что там запястье затекало и становилось горячим из-за артрита писаря.
Она подняла голову, когда я не смогла скрывать шмыганье. Нос заложило, и это раздражало, потому что я хотела ощущать запах лаванды. Я вытерла щеки другой ладонью.
Соэ склонилась и обвила руками мои плечи. Я опустила голову на ее плечо. Я открыла ладонь между нами, пытаясь передать благодарность, но она не видела этого.
— О, Тамзин, — она вздохнула. — Какой кошмар. Мне жаль.
Я ощущала прилив благодарности, как миг назад, но в этот раз не только за убежище в ее мастерской. Благодарность родилась из долгих недель в обществе людей, которые держали меня на грани смерти. Пустое безумие четырех стен камеры. Быстрое течение незнакомых лиц в Пасуле. Солдаты целились в мою голову. Тайны, ложь, неизвестное и приговор, написанный под моим рисунком.
Подруга.
Как приятно было иметь подругу.