— Мне снилась вода, сколько я себя помню.
Вода все время было мало, она была недостаточно глубокой и чистой. Вода текла и пенилась, брызгала, создавала туман. Холодная вода, серебристая, с рыбой и небом. Поток, который я поэтапно изобразила татуировкой на своей руке, пока поток не спустился от плеча к запястью.
Веран выдохнул. Краем глаза я заметила, что он чуть сгорбился, словно остатки оправданного гнева вытекли на землю.
— Ларк…
Но я не была готова к его сочувствию. Я лучше справлялась, когда он злился. Я отдала медальон, не глядя на него.
— Имя, — сказала я.
— Какое имя?
— Мое имя.
Он взял медальон.
— Мойра Аластейр. Ты самая старшая, получила имя по материнской линии. Мориген, Мирген, Мирна, Мона, Мойра. Элоиз назвали в честь брата Ро, который умер, когда они были детьми.
— Он, тот мужчина, посол, — я запиналась. Я еще не могла сказать «отец». — Какой он?
— Он очень дружелюбный, Ларк. Он всем нравится. Рассказывает плохие шутки. Умеет играть на мандолине, крутит пои, цепи с огнем на концах. Он научил меня играть ложками.
— Он показался расстроенным, — я не знала, почему сказала это — было непросто перестать вредничать сразу же.
— Так и было тогда. Ты должна понять, что они пережили. Я не видел худшего, ведь был ребенком, но я многое узнал с тех пор. У него был срыв, когда тебя перестали искать. Потом он стал усиленно защищать Элоиз.
— Ты говорил, что она смертельно больна.
— Дождевая лихорадка — болезнь, которая на пике в Моквайе, ее разносят москиты, — он вздохнул и провел рукой по грязным волосам, и я поняла, что, пока я горевала по Розе, он думал о его подруге, страдающей в пути по Феринно. — Она дружелюбная, как Ро, умная как он, — сказал он. — Хороша с людьми, с большим сердцем, все такое.
Вредность снова шевелилась во мне. Противоположность меня. Это не изменить солнцем и плохой едой.
Я потянулась к последней оставшейся нити, последнему шансу, что что-то осязаемое связывало меня с этой красивой приятной семьей.
Эта королевская семья.
— А… королева?
Он не ответил сразу. Он набрал воду в медальон и отдал мне. Я выпила и вернула ему, он снова опустил медальон в ямку, не говоря.
— Ну? — спросила я.
— Я… не знаю. Не знаю, как описать королеву Мону как мать. Она… властная. Она — легенда. Она получила трон озера Люмен ребенком и остановила через пару лет гражданскую войну. Алькоро убрали ее от власти, но она вернулась, пробив путь из изгнания, вместе с моей мамой. Она отвоевала озеро и помогла заключить мир с Алькоро и объединить Восток.
Ничего. Никакой связи. Принцесса с мягким сердцем, дружелюбный посол и легендарная королева. Если верить всему этому, я утекла в трещины и появилась как потрепанная вредная бандитка с ценой за мою голову, незакрытым клеймом раба и плохой репутацией, которая вышла за границы Феринно.
Веран покачал головой.
— Я не знаю, что еще тебе сказать. Если честно, королева Мона всегда немного пугала меня. Но она и моя мама близки, как подруги, так что моему мнению можешь не доверять. Элоиз может рассказать больше. Или Кольм, или Арлен.
О, пылающий свет… Кольм.
— Кольм мой…?
— Дядя, да, поздравляю. Ты разбила и ограбила карету своего дяди.
Я застонала и подтянула ноги к груди. Я уткнулась ноющей головой в колени. Не просто ограбила телегу. Я ударила его и украла его обувь.
— А другое имя?
— Арлен? Твой другой дядя. Младший брат королевы Моны. Его жена — твоя тетя Сорча, их дочь — Бригид, твоя кузина. Рассказать больше о твоем роде? Я помню, вроде, пару поколений со стороны Аластейр и Робидью, хотя всегда путал королей Люмена.
— Нет, хватит, — было уже сложно обнаружить настоящую семью, я не знала, как смогла бы слушать о веренице аристократов из других стран, связанных со мной. Я выдохнула. — Огонь и пыль.
— Раз мы затронули эту тему, может, тебе стоит знать, что ты ругаешься как жители Сиприяна.
Я приподняла голову на дюйм.
— Что?
— Огонь и прочее — типичные выражения жителей Сиприяна. Алькоранцы ругаются, упоминая небо, а не огонь. Моквайцы ругаются, упоминая цвета. А ты ругаешься как Ро.
Я опустила голову, прижалась лбом к коленям, пытаясь отвлечься от пульса в висках.
— Еще воды?
Я махнула пальцами, не глядя.
— Пей, я буду через минуту. Крыс попил?
— Он рылся вокруг рогоза, и его нос был мокрым, так что, думаю, он попил.
— Ладно.
Да. Ладно.
Я ухватилась в ложь.
Ладно.
Хотя я чуть не сорвалась. Я дала себе развалиться. Последние несколько дней сделали худшее — отвлекли. Мы были в худшем месте для неподготовленности, и я дала себе отвлечься от выживания.