Я перепрыгнула ручей, текущий от переполненного источника. В другой день это радовало бы — чистая вода текла у наших ног, но теперь эта аномалия тревожила — где все? Они прятались? Седж укрыл их над источником? И где… я прошла на площадку, где мы держали лошадей. Где были лошади?
— Ларк! — снова позвал Веран. — Стой!
Я прошла через ветки дуба, обрамляющие лагерь, и застыла.
Не было ничего, никого. Яма для костра была черной и холодной. Бревна в грязи были на земле. Одна из каменных стен была разобрана и лежала кучей. Не было одеял, котелков, следов выживания. Нет, не так. Там была рукоять топора, которую я сломала несколько недель назад, набалдашника все еще не было, и металлический посох, которым Пикл бил по колесам карет.
Но все остальное и все остальные пропали.
Веран прошел сквозь ветки за мной, тяжело дыша.
— Ларк…
Я не дала ему закончить. Я пошла к источнику. Они точно были там, на небольшом склоне — может, вода поднялась слишком высоко, может, Седж решил, что будет проще защититься…
— Проклятье, Ларк! — закричал Веран. — Они не там! Их тут нет! Они ушли… я послал телегу!
Я застыла, камни катились от моих ног. Кровь шумела в ушах, и я смотрела на склон, не видя его. Все побелело перед глазами.
— Не такую телегу, — продолжил он за мной. — Карету. Я писал Яно в письме, которое Сайф нес в Пасул. Я сказал ему послать Сайфа обратно с каретой на восемь мест. Мы заплатили кучеру, они уже должны быть возле Каллаиса. Нет, погоди…
Я повернулась к нему, и он вскинул руки.
— Я собирался сказать тебе в Пасуле. Я думал, чем раньше они получат помощь…
Я наступала на него, готовая сломать его нос, пальцы, колено. Он пятился, спотыкаясь об камни.
— Ларк…
— Ты все забрал у меня! — прорычала я.
— Ты хотела, чтобы я увез их, хотела, чтобы я помог им. Я думал…
— Ты все испортил! — закричала я. — Ты и твой тупой комплекс героя испортили все, что у меня было! — я склонилась, подняла камень и отвела руку. Он закрыл руками лицо, сжался у веток.
Я остановилась. С этого угла я заметила возле бревен груду камня из одной из наших стен. Но не просто груду. Что-то с ней было не так — она была слишком аккуратной, сложенной с целью, и я узнала форму. Она была вытянутой, а не широкой, плоский камень был на дальнем конце…
Я бросила камень. Веран посмотрел через миг, но я уже повернулась к камням. Он медленно выпрямился.
— Ларк… это…?
Я остановилась у груды, сначала посмотрела между своих ног, где потрепанный уголок одеяла торчал из-под камней. Я заметила еще ткань в брешах, она плотно укутывала что-то внутри. Я посмотрела на большой плоский камень в изголовье груды, прислоненный к стене каньона. Я узнала камень — это была одна из наших рабочих поверхностей, там мы сшивали кожу, ковали металл или разбивали кукурузу для еды. Поверхность была вымыта, но виднелись черные следы от угля. Буря сделала их нечитаемыми, но изначально это явно были буквы.
Несколько букв, короткое имя.
Имя той, кого я оставила тут при смерти из-за прихоти незнакомца-королевича.
Роза.
Мое сердце застыло. Колени подогнулись, и я рухнула у могилы, смотрела на потрепанный уголок одеяла, которое служило саваном. Кровь перестала шуметь в ушах, осталась только беззвучная пустота.
— Роза, — мой голос был хриплым из-за грязной воды и эмоций. Пальцы сжали камни, и я подавила дикое желание разобрать могилу, порвать саван внутри.
— Это… откуда ты знаешь? — прошептал Веран за мной. — Там… нет имени…
Я стиснула челюсть так, что она хрустнула. Откуда я знала? Кого из товарищей я оставила без сознания, когда уехала в Утцибор? Кто из товарищей уже потерял голень из-за меня, а теперь, из-за моих ошибок у телеги, потерял жизнь? Моя давняя подруга, которая была мне как семья… грудь сдавило, я не могла дышать. Я сжала руками голову.
— Ларк, — снова сказал он, игнорируя мое молчание. — Послушай, я знаю… это плохо, но нам нужно к лошадям. Нужно в путь, направляться в Каллаис. Я послал твоих товарищей к моим друзьям там, к Джемме и Кольму. Если выедем сейчас, сможем уехать далеко, и солдаты…
Я сорвалась.
Я вскочила на ноги и повернулась резким движением. Он отпрянул через миг, но я уже схватила его за воротник. Он пошатнулся, и мы оба упали, его дыхание вылетело изо рта, он рухнул со мной на его груди. Твердая земля вызвала уколы боли в коленях, но я едва ощущала это. Я повернула руку.
— Ларк, — прохрипел он. — Прости. Мне жаль…