Константин Петрович, которому я позвонила, выходя из гостиницы, оказался занят на позднем совещании, и мы с Майклом решили перекусить. Я предложила угостить напарника, поэтому он ждал в машине на другой стороне улицы. Взяла ему с ветчиной и жареным яйцом, а себе с тунцом. Всегда хотела попробовать бейгл с тунцом. Я быстро сунула нос в бумажный пакетик и поморщилась. Рыба она рыба и есть, хоть тунец, хоть путасу. Надо было брать с колбасой, тут не ошибёшься.
Я перебегала улицу в потоке движения, в руках у меня были два бумажных пакетика с бейглами, две бутылки воды и салфетки. И в этот момент конечно же зазвонил телефон. Я добежала до машины Майкла, быстро открыла пассажирскую дверь и бросила всё на сиденье. Но всё равно не успела. Телефон уже укоризненно замолчал. Вот ведь блин. Быстро нажала на вызов.
– Константин Петрович, извините, руки были заняты, – начала объяснять, как только он ответил.
– Лиля, – строго сказал начальник, не слушая оправдания, – ты ведь понимаешь, всю степень ответственности, возложенной на тебя? В этой ситуации легкомыслие не допустимо.
Ну, раз «ты» и «Лиля», значит всё не так страшно.
Мы с девчонками из отдела шутили, что девяносто девять процентов разносов наш Петрович устраивает за не поднятую вовремя трубку, и только один процент за не сданный вовремя отчёт. И лучше задержать отчёт.
Впрочем, к телефонному пунктику Ефимцева мы быстро привыкли, а во всём остальном он оказался мировым начальником.
– Да, Константин Петрович, – я старалась подпустить в голос смирения и раскаяния, – такое больше не повторится.
– Надеюсь, Лиля. – Голос ещё сердитый, но разнос он устраивать мне не собирался, ситуация и впрямь слишком серьёзная. Всё остальное может и подождать. – Мне передали, что ты звонила по срочному вопросу.
– Константин Петрович, мы узнали имена подруг второй жертвы, Екатерины Егоровой. Но девушки уже вернулись в Россию. Их нужно срочно допросить. Выяснить, почему они улетели, а подругу оставили в Нью-Йорке?
– Понял, диктуй имена.
Вот, чем хорош Ефимцев, схватывает на лету. Ему не нужно долго объяснять.
Отключив телефон, я заметила, что Майкл смотрит на меня, в прямом смысле открыв рот. Да, у нас, русских, начальников боятся так, что подпрыгивают. Я села в машину и наконец-то достала бейгл с тунцом. Всё-таки я в Нью-Йорке, здесь столько всего нужно попробовать.
– Я получил разрешение на осмотр номера, где жили Ардовы. Вы готовы ехать, Лилиа?
Я молча кивнула и вытерла салфеткой набитый тунцом ртом. Неплохо однако.
Гостиница «Ростел»
16.00
«Ростел» чем-то напоминала на российскую гостиницу: за чистотой особо не следили, лифт отсутствовал, один санузел предназначался на три комнаты. Персонал не слишком дружелюбный, но удостоверение агента ФБР открывает все двери.
Ардовы жили на втором этаже в обычном двухместном номере с общей кроватью, на мой взгляд, слишком низкой для стариков. В комнате пахло корвалолом и несвежей едой. На тумбочке у кровати – лекарства и стакан с водой, рядом – что-то похожее на бурритос двухдневной давности. На кровати – сложенная стопками одежда и несколько книг. Кажется, с тех пор, как у Зои Михайловны случился инсульт, сюда никто не входил.
Я подошла поближе. Достоевский «Братья Карамазовы», Чехов «Пьесы», томик стихов Ахматовой. Старички-интеллигенты отправились в свадебное путешествие в Нью-Йорк. Денег хватило лишь на дешёвую гостиницу в Гарлеме, и то наверняка помогли дети или внуки. Я почувствовала, как подступают слёзы, и отошла к окну. Вид из окна не радовал. Можно было бы винить во всём гарлемскую преступность. Но Николай Иванович стал третьей жертвой, а две предыдущих жили в благополучных районах.
Я обернулась на скрипнувшую дверь и усмехнулась: здесь даже двери скрипят, совсем как на родине. Вернулся Майкл, он беседовал с персоналом.
– Всё то же, – ответил он на мой молчаливый вопрос, – никто ничего не видел, и никто ничего не знает. Вечером, около восьми, старик вышел в супермаркет за углом и не вернулся. Его жена уже спала, а сотрудники гостиницы не обратили внимания. Поэтому искать начали только утром.
Вот, чёрт. Глаза ещё больше защипало. Я представила, каково было Зое Ардовой проснуться одной в чужом городе после пятидесяти лет совместной жизни. И думать, что, если бы она не уснула, Николай по-прежнему мог быть рядом.