В следующий момент тот рванулся к ученику, но его быстро прихватили заранее специально для того приглашённые рослые товарищи.
– По черепу, что ли, сыграть?.. – задумчиво произносит Морозов, постукивая пластиковым мослом по зелёному наглядному черепу на подставке. Странно осознавать, подумал он (мысленно почему-то представляя, что это говорит ему Серж, а он слушает, поражается и смеётся), что у тебя тоже такой есть… У Яхи, Швырочка и Сажечки – маленькие черепки, и когда их найдут археологи, будут говорить, что ещё и в наше время жили неандертальцы, а то и питекантропы (если скелеты Папаши и Шлёпы!), а у Кенаря черепная коробочка уж какой-то неправильной, или как ему самому кажется, особо правильной, основательной такой формы, как голова у Винни-Пуха из советского мультфильма!.. а у Бадорника – с усами! Кхе-хе!..
Видно было, что он сам поражается своей психологической проницательности, наслаждается поражением противника.
– Давай мы лучче ему по печени сыграем! И по почкам! – с готовностью выступают наёмники, заламывая руки учителю.
Серж смеётся, тоже довольный, даже больше всех, а Бадор проклинает себя, причитая себе под нос, потом берёт очередной поднос, потом ещё…
10 (бывш. 11)
Короче, своего любимого Пуаро Бадорник так и не посмотрел.
Да и что говорить.
А на другой день всё повторилось. Известно ведь издревле: повторение – мать (нужное подчеркнуть несколько раз!):
– обирания,
– обдирания,
– обжигания,
– обжимания,
– обмирания.
Это всё конечно да, но особенно-то, конечно же, обжирания!
Правда угощение было уже поскромней – бедный учитель (а где вы видели богатого, щедрого учителя, и чтоб он не ныл об своей зарплате да и не списывал на сей счёт добрую часть своей вредоносной профдеятельности, а может вернее даже – бездействия!..) уж что называется «вынес из дома последнее»: палку сухой колбасы и многолитровую банку квашеной капусты. Первое всем знакомо не меньше, чем второе, как будто ещё более родное, но вожделенно и дома имеется, наверно, только у преда8, второго преда, Кенаря да Белохлебова… да вот ещё почему-то у Бадора!..
Публика-то, честно говоря, подобралась, как говорят ея бабушки, нескобежливая, а вот Морозов старшой-то ещё прям с детства, как выражаются мамы, имел столь чуждые своим среде и происхождению аристократические замашки, и в первую очередь в еде. А Серж имел, как мы знаем уже, затеи. Короче, за неимением яств, Бадорнику постоянно пеняли: мол, скатерть вся обляпанная, надо бы новую… И он несколько раз вынужден был летать до дому, пока не принёс их оттудова целую пачку тряпок, чуть ли не штор своих и простыней – и так застилал стол 11 раз («Если же и к одиннадцатому часу ты опоздал…» – на бегу повторял он про себя что-то из случайно услышанной по ТВ Пасхальной службы), пока уж трапезничающим не стало всё равно!..
Наш Яха, достигший шестнадцалетия врождённый атитектор, обкушался настолько, что ужо что называется не барахтал себя – или как он сам переиначивает данный общеизвестный морозовский термин: «Ни магу парахаться!». То есть ему очень хотелось танцевать, но он весь уже пообмяк и не мог управлять собой, а токмо вяло шатался и болтался, едва держась на ногах. Повторим, что весь вид его выражал энтузиазм выразить себя в высоком полёте искусства танца – это вам не плетение, целлюлитом, он как прочие, прости господи, не страдает, а всё туда же – показать и выразить себя – посему и приземлился вскоре на копчик. Хорошо, что не на самый его кончик, да и благо анестезия.
(Но дальше-то, ей-ей, будут у нас пируэты и приземленья пожёстче!)
Серёжка указал на него г-ну местному секьюрити и половому как на вопиющее упущение.
– Не понял я! Гля: на полу валяется – а вы всё курите! – неожиданно выпалил Серж, имитируя знакомую интонацию Белохлебова.
Бадор как бы застыл, не зная что предпринять.
– Человек непьющий, хочет улучшить свои ощущения! Давай, барахтай его! – прибавил ученик.
– Извините?..
– Парахаться!!! – заорали все, кто мог, удыхая, в том числе и кое-кое-как поддакнул с полу и «виновник торжества» Яхо. Он только валтузился и вякал-икал – как-то даже жалко было на него смотреть.
– Поднимай, во-во, и давай управляй им, а я тебе буду подсказывать, суфлировать, – входил в азарт Серж.
– Вафлировать!.. – отозвался намного более крепким вокалом тряпичный, и кукловоду ещё повезло, что сразу после подъёма рывком и пары резковатых движений его подопечного вырвало, за счёт чего и произошло не менее рывковое переключение темы.