Задав пару вопросов последнему докладчику, я пропустил вперёд дам, и вышел в длинный закругляющийся коридор. Помпезные резные панели из красного дерева, старинные светильники. Только проход узкий, для большой делегации историков и экономистов очень тесный. Всё-таки, библиотека Конгресса США менее удобна для конференций и форумов, чем Ленинская в Москве. Вот как прицепилось в детстве это название, Ленинская, так и не могу избавиться от него.
Попрощавшись с коллегами, я двинулся через высокую колоннаду центрального входа и вышел наружу. Накинул куртку, осень в Вашингтоне холодная. На часах половина пятого, я успею зайти пообедать в столовой рядом с гостиницей и собрать вещи. Потом — аэропорт Даллеса и вперёд — в Шереметьево.
Пока обо всём этом думал — прошёл всю площадь перед библиотекой. Впереди уже была видна неоживлённая дорога, по которой не спеша катили презентабельные авто. Вашингтон — город политиков и чиновников. Жизнь здесь очень дорогая. Фактически, большинство населения либо госслужащие всевозможного пошиба, либо те, кто работает в разного рода сферах обслуживания.
На тротуаре расположилась большая группа демонстрантов, выкрикивающая лозунги и потрясающая размалёванными плакатами. Полицейские машины выстроились вдоль дороги. Служители порядка не давали митингующим занять проезжую часть. Несколько человек винтили полуголого демонстранта, неразборчиво орущего что-то на испанском. Из Мексики, что ли?
Я свернул от входа направо, благо мне не придётся идти прямо через толпу. До моей гостиницы минут семь ходьбы, совсем немного. Можно полюбоваться архитектурой. Прошёл несколько метров и почуял неладное. Вот прямо по спине мурашки пробежали. Холодок достиг затылка и неприятно заколол. Я обернулся на ходу. От толпы демонстрантов отделилось два человека. Они на всех парах летели прямо ко мне. А точнее, сматывались от полицейских, которые припустились за ними, на бегу расстёгивая кобуры и истошно выкрикивая призывы остановиться. В руке одного из беглецов был нож.
Я инстинктивно дёрнулся к забору, освобождая путь. На рефлексах. Как говаривал мой тренер: «Лёша, я мастер спорта, но в восьми случаях из десяти меня порежет наркоман с ножом, если не обезвредить его первым ударом, мы не в боевике живём». А тут вооружённый ножом мужик летел как снаряд из пушки — просто снесёт всей массой. На всякий случай приготовился отбивать атаку.
Новый крик заставил меня обратиться в сторону, в которую я шёл. Из-за угла ограды выскочила компания. Четыре или пять парней. Всё случилось настолько быстро… Один из них что-то заорал беглецам. Двое полезли за пояс.
Я обернулся назад в отчаянии. Полицейские уже вскидывали пистолеты. Они припали на колено и целились прямо. Лишь один истошно кричал мне:
— Сэр! Ложитесь! Ложитесь, сэр!
Я не успел.
Первый выстрел грохнул со стороны дружков беглецов. Затем раздался треск служебных Глоков. А для меня все звуки разом стали приглушёнными. Будто я очутился в бочке, по которой бьют чем-то металлическим. Я сполз по ограде. Кто меня ранил, я так и не понял. Посмотрел на руку, зажимающую грудь. Сквозь пальцы лилась кровь. Сердце мощными толчками выгоняло из меня алую жидкость. И я всё падал… Падал. В бездну…
Помирать в сорок с гаком лет не комильфо… Помирать от пули хрен пойми кого, имея вполне сносное здоровье — не комильфо вдвойне.
Но я собрал хет-трик, потому что…
— Дэнни, ты совсем охренел? Ты ему что, голову разнёс! — сквозь красное марево раздался скрипучий голос.
Я приоткрыл один глаз. Второй сейчас решительно отказывался работать. Передо мною стоял здоровяк в потёртом костюме-тройке. Слегка выпирающий живот явно не мешал ему орудовать короткой дубинкой, которую он сжимал в мозолистой лапе. Неудивительно при таком-то росте. Больше двух метров. Да о его морду можно поросят забивать! Маленькие глазки внимательно изучали моё лицо:
— Живой он. Трепыхается.
— Нам нужны бабки, полудурок ты, — долговязый злобно посмотрел на меня, — А ты его грохнуть решил? Кто будет выплачивать долги его папаши?