Выбрать главу

Я даже тихо засмеялся. Вспомнил слова одного из своих университетских преподавателей: «Учти, Лёша, вот защитишь ты кандидатскую по истории, ну и что дальше? Ты учти, быть преподавателем это дело не денежное, это, в первую очередь, призвание!».

И вот сейчас у меня, похоже, есть шанс опровергнуть это. Мои знания могут быть довольно-таки прибыльным активом. Мне и газеты-то нужны — освежить конкретные события в памяти. Да, путь обогащения и построения финансовой империи сейчас будет связан с риском и криминалом. Например, дедуля Джона Кеннеди был сначала бутлегером, а только потом — политиком. Плюс, у меня есть козыри: мои знания, моя военная служба в другом времени и других условиях, и мой жизненный опыт.

Я помусолил карандаш и начал писать на клочке газеты. План рождался сам собою. Я выплачу эти восемьсот долларов вовремя. Да что там! Я планировал получить гораздо больше. Потому что через три с половиной месяца в этой стране вступит в силу знаменитый Сухой закон. И к этому времени у меня должно быть всё, чтобы взять хотя бы часть Бронкса под свой контроль. Люди, деньги, оружие и виски…

Оверленд 1919–1920 годов

Глава 3

Долг платежом красен

— Что? Ещё один долг? — Мишка не мог поверить тому, что услышал минуту назад.

— Не беспокойся, все будет нормально. Если будете слушать то, что я говорю, — я твёрдо стоял на своём.

Виктор Громов, третий член нашей компании, местный «красавчик», по мнению девушек, поёрзал на старой пустой бочке и рассудительно заметил:

— Двести долларов на дороге не валяются, Саш. Ты итак, точнее, твоя семья, торчите Томпсону восемьсот. В сумме это штука гринов.

Дэвид Томпсон — ростовщик, который занял моему отцу деньги. Дэнни Пёс и Пит — его подручные по выколачиванию долгов. И, по совместительству, часть охраны. Витя мог и не пояснять это всё — выспавшись, я уже нормально соображал, а синхронизация с мыслями моего реципиента будто бы закончилась. Сейчас мы все трое сидели на заднем дворе Мишкиной работы. А так как он старше нас и имеет права — ему периодически разрешают доставлять простые грузы. Это, кстати, тоже Фордовское «наследие». Как только улицы заполонили дешёвые автомобили, разные штаты начали вводить права, правда, без фотографий. А экзамены пока требовались только тем, кто профессионально работал водителем. Личным шофером, или за баранкой грузового авто.

Мы же с Витей работали грузчиками. Мне только предстояло получить права на автомобиль. А вот Витя уже мог их иметь, как и Мишка. Но мне нужны не просто водители, мне требуются напарники. Без них дело не выгорит. Довериться людям со стороны тоже не получится — именно сейчас всё и решится.

— Я понимаю. Но я всё рассчитал. Если вы не хотите гнить в этом болоте, — я обвёл рукою двор, — то нужно что-то менять. Нам требуется быстрый старт. Для этого необходимы деньги. Сразу говорю: я пойму ваш отказ. И в любом случае сделаю то, что задумал. Но в таком случае — я очень прошу вас сохранить этот разговор втайне, — я замолчал, наблюдая за реакцией друзей.

— И что, мы вот так просто вынырнем из этого дерьма и резко станем крутыми джентльменами с пачкой баксов в кармане? — недоверчиво пробормотал Витя, — А как остальные, — рассеянно добавил он, видимо, имея в виду мигрантов — соотечественников.

— Сначала маску надеваем на себя, а потом на ребёнка, — серьёзно добавил я и тут же поймал непонимающие взгляды собеседников.

Так, надо следить за своей речью. В этом мире таких поговорок ещё нет. Потому что банально отсутствует гражданская авиация как класс. Подумал, а вслух сказал:

— Неважно, подслушал где-то крылатое выражение. Парни, мы тут уже почти год. Если ничего не изменим, то так и будем на побегушках. «Пьаний рюсский» — передразнил я одного из вчерашних клиентов Вити, который, кстати, к алкоголю был практически равнодушен. Парня аж подкинуло. Он насупился и скрестил руки на груди.

— Ну тут и свои некоторые — уроды ещё те! — вмешался Мишка, — Вчера один из мразот Горского заявил моему отцу, что мол нормально было бы, чтобы мать у них поработала. В борделе, представляешь? — стиснул здоровенные кулаки друг.

Мама у него была очень красивая и статная женщина. Отец Миши не чаял в ней души. А она старалась даже скрыть свою красоту бесформенной одеждой и отсутствием макияжа. Что, впрочем, не помогало.

— И что отец? — поинтересовался я.

— Дал ему в зубы. Да так, что тот за верстак улетел! — похвастался Рощупкин.

— Ага, а потом Горский заставил твоего отца извиняться перед тем уродом. А тому ничего не было. Он же «особа, допущенная к телу», — брезгливо хмыкнул Витя.