История необратима. Назад, к возможностям докрымской России, дороги уже нет. Что произошло, то произошло. Но я никак не могу понять, почему у нас люди при власти не слышат голос истории, забыли, что в условиях нищеты, загнивающей экономики Россия с Крымом имеет куда больше шансов погибнуть, чем развивающаяся, как в нулевые, Россия без Крыма. Казалось бы, нынешним руководителям не чужда дореволюционная Россия, и они знают, как легко бунт голодных, с пустыми кастрюлями, может разрушить куда более великую Россию, чем нынешняя, знают, как легко меняются в России настроения. Казалось бы, знания элементарной арифметики, арифметики третьего класса достаточно, чтобы понять, что страна, обладающая всего лишь 2 % мирового ВВП, которая уже сейчас бедна наукоемкими производствами, которой уже сейчас перекрыт доступ к технологиям двойного назначения, не выдержит долго противостояния с Западом, который уже сейчас превосходит нас в экономическом отношении в 20 раз. Власть не учитывает, что, несмотря на временный, но сейчас уже иссякающий энтузиазм, вызванный присоединением Крыма, русский человек уже экзистенциально устал от своей вечной бедности, вечной неустроенности, борьбы за существование.
Наверное много ума не надо, чтобы понимать, что на самом деле и судьба России и судьба русского мира зависит от того, сумеем или не сумеем мы избавить русского человека от этой постоянной боли, от этого вечного стресса. Только идиот, позволю себе сказать, или откровенный циник может рассчитывать на то, что русский человек еще раз может «затянуть пояса» и жить на «минимуме материальных благ» во имя реализации честолюбивых планов своих лидеров, которые хотят оставить «красивый след» в истории.
Трудно быть оптимистом, если у тебя не высохли мозги и есть совесть, когда на самом деле даже проповедники «ура-патриотизма» не верят в будущее своей страны и стремятся побольше урвать себе сейчас, попробовать для себя все радости жизни, которые никогда бы им не достались в стране, которая живет по уму. Трагедия наша и беда, которую я осознал только сейчас, состоит в том, что все наше и политическое и моральное несовершенство от того, что за века так и не сформировалась русская нация как нечто целое, органичное, взаимосвязанное, заинтересованное. После реформ Петра I появилось две нации, и так сами по себе они живут до сих пор. Для власти народ всегда был всего лишь средством достижения ее честолюбивых замыслов, средством для создания «великой империи», или «первого социалистического государства на земле», или, как сейчас, защиты оскорбленного достоинства президента, или средством для его бессмысленных попыток воссоединить заново распавшийся союз республик СССР. А для народа русская власть всегда была «чуждой силой», от которой ничего хорошего ждать не приходится. Откуда наши кровавые революции, откуда наше поразительное равнодушие к репрессиям Сталина, к мукам миллионов жертв Гулага, голодомора? Вспомните, с каким равнодушием толпа наблюдала, как танки Грачева расстреливают Белый дом и давят своими гусеницами москвичей, пришедших с детьми поддержать мятежный Съезд народных депутатов РСФСР. От того, что у нас никогда не было того, что всегда было, к примеру, у поляков, не было чувства национального единства, чувства сопереживания бедам своих соотечественников. Народы Прибалтики, даже Западная Украина, не могут простить Сталину уничтожения значительной части их национальной элиты, интеллигенции в 1940 году и после победы 1945 года. А подавляющей части современных русских, и не только поклонников Сталина, абсолютно «до фонаря», что большевики с 1917 по конец 1930-х годов проводили сознательную политику истребления мозгов нации, ее элиты, по сути занимались тем же, чем, к примеру, занимался Гитлер по отношению к польской интеллигенции с 1939 по 1944 год. И здесь, на мой взгляд, как я стал понимать только в посткрымской России, главная причина вех наших русских бед. Легче всего развязать гражданскую войну в стране, где нет национального единства. Невозможно сформировать гражданское общество, какие-либо предпосылки демократии там, где люди не ощущают национального единства. Репрессии против народа многие прощают Сталину, ибо для них его жертвы – чужие люди. И что с этим делать?
Так мы и живем по сей день. Правда и идеи, мир исторических смыслов и абстрактных ценностей, абстрактные рассуждения интеллигенции абсолютно не интересуют простых людей, которые живут внизу, а погруженную в интеллигенцию, элиту власть мало интересуют заботы простого человека, у которого вечно не хватает денег, чтобы купить самое необходимое для семьи. По данным последних социологических опросов нищим в подлинном смысле этого слова, т. е. доходы которого ниже черты бедности, является уже каждый шестой россиянин. А почти половина россиян жалуется на то, что им не хватает денег, чтобы купить «необходимую одежду». И чем больше нищих, нуждающихся, тем больше в обществе апатии, осознания того, что нищему, нуждающемуся суждено всегда оставаться нищим, и тем больше и сильнее замыкание в себе и одновременно подозрительности к другому, недоверия к нему, тем больше причин для агрессии, тем больше вспышек гнева на весь этот мир.