– Григорий и Александра Самойловы?
– Да…
Он был большим, когда-то, видимо, полным, теперь изрядно похудевшим, но по-прежнему большим благодаря широкой кости. Лет сорока, не более, с большими черными глазами, толстыми губами и коротким ежиком совершенно седых волос. Руки у него были натруженными, но не привычно мозолистыми, как у Бобрыкина, а огрубевшими от непривычного труда.
Она – верная спутница. Большая, под стать мужу, но тоже исхудавшая. Чувствовалось, что в последнее время их жизнь трудно было назвать сладкой.
Тем не менее Самойловы занимали все купе, без попутчиков.
– Бежите с Зандра?
– А вы…
– Железная Безопасность, – сообщил из-за плеча напарника Порох. – Вы можете отвечать. – Поразмыслил и добавил: – Извините за беспокойство.
– Бежите с Зандра? – повторил Туман, из вежливости позволив здоровяку закончить фразу.
– У нас… – Самойлов сбился, но тут же взял себя в руки и твердо продолжил: – У меня контракт с Карельской Народной Республикой, мы едем в Петрозаводск.
Так вот откуда взялись такие условия…
Все серьезные государства планеты остро нуждались в квалифицированных специалистах, в инженерах, ученых и врачах, способных работать на производстве, преподавать в школах и училищах, а то, глядишь, и восстанавливать фундаментальную науку, отодвигая почти умершую цивилизацию от феодализма. Таких людей искали, в том числе – с помощью вездесущих папаш, которым платили за грамотеев двойные, а то и тройные премии, таким людям помогали выбраться с Зандра и предлагали контракты, гарантирующие понятное будущее и даже обеспеченную старость.
Судя по разложенной на столике снеди – ломти настоящего мяса, хлеб и сыр – и отсутствию попутчиков, Самойлова считали очень нужной Петрозаводску персоной, однако Берецкий говорил с ним так же, как допрашивал нищих переселенцев из общих вагонов: вежливо, но холодно, иногда – с оттенком превосходства.
– Вам доводилось встречаться с людоедами?
– Это имеет значение? – поднял брови Григорий.
– Имеет, раз я спрашиваю.
– А вы, извините, кто? – Самойлов справился с волнением, уселся на диван – Туман последовал его примеру – и теперь говорил спокойно, даже чуточку вальяжно.
– Вы знаете, кто я, – ровно ответил Берецкий.
– Вы – ликтор.
– Теперь вы ответите на мой вопрос? – осведомился Туман, давая понять, что ничуть не впечатлен проявленной собеседником прозорливостью. – Вам доводилось встречаться с людоедами?
– Вы знаете ответ.
– Меня интересует не ответ, а то, как вы его произнесете.
Несколько секунд Самойлов таращился на тощего ликтора, затем качнул головой, беззвучно признавая, что встретил достойного противника, и сухо ответил:
– Доводилось.
– Кто оказался людоедом?
Вопрос не понравился. Александра поджала губы, а Григорий помрачнел. Но попытался сделать ответ легким:
– А если я скажу, что видел Жрущих во время нападения их банды на наше поселение?
– Я вам не поверю. – Берецкий неприятно улыбнулся. – Кто оказался людоедом?
– Соседи, – не сдержалась женщина. И отвернулась.
– Большая семья?
Порох почему-то вспомнил Бобрыкиных.
– Муж и жена, – медленно ответил Григорий. – Вы должны простить Сашу: мы знали Васильковых еще до Времени Света… С Мишей я учился в университете.
Прозвучало очень проникновенно, однако Туман, похоже, был сделан из железа высшего сорта – его не задело.
– Как вы поняли, что ваши соседи – людоеды?
– На соседней ферме пропал ребенок, – вздохнул Самойлов. – А в их подвале нашли… Нашли тело. Извини, дорогая.
Александра всхлипнула.
– Что с ними сделали? – поинтересовался ликтор, равнодушно разглядывая расстроенную женщину. Настолько равнодушно, что его спокойствию удивился даже Порох.
– Сожгли.
– Вы принимали участие в экзекуции?