Кастрюля супа на столе.
Ее вид заставлял кричать и просыпаться в холодном поту, тяжело дышать, глядя в равнодушную тьму, трясущимися руками переворачивать мокрую от слез подушку и долго лежать без сна.
Кастрюля супа на столе.
Очень простая кастрюля тусклого серого металла. Весьма приличной вместимости. Большая кастрюля с крышкой. Немного помятая, с двумя царапинами, но крепкая, не прохудившаяся.
Она стоит на столе, сбитом из плохо обработанных досок, на грубом, самодельном столе, какой можно увидеть в пещере, ставшей убежищем. Или в землянке. Или в подвале. Кастрюля не подходит убежищу, несмотря на вмятину и царапины, она явно дорогая, ее место – на превосходно оборудованной кухне загородного дома, но все изменилось, и теперь она на грубом столе. Справа от нее блестит перепачканный жирным бульоном половник. А рядом с половником – нож. Большой кухонный нож, лезвие которого покрыто засохшей кровью.
И кухонный топорик. Тоже испачканный.
Пахнет мясным супом. Пахнет до одури вкусно. Настолько вкусно, что начинает тошнить.
От голода.
И от взгляда на перепачканный в крови нож.
Но запах супа сводит его с ума…
Он голоден. Он страшно голоден, и потому подходит к столу. Он знает, что ни в коем случае нельзя открывать крышку и заглядывать в кастрюлю. И еще он знает, с первой секунды проклятого сна знает, что обязательно заглянет.
Поднимет крышку.
И увидит то, что заставляет его кричать и просыпаться. Увидит то, из-за чего у него, лютого и беспощадного, льются слезы. Увидит то, из-за чего он каждое утро хочет себя убить.
– Лихо ты их отбрил, – вполголоса одобрил Порох, когда они вновь оказались в тамбуре. Туман по обыкновению задержался подышать – в последнее время его кашель усилился, и здоровяк затеял разговор. – Вообще непонятно, как эти чистоплюи выжили в Зандре. Ошибка, мать ее! Как вы себя чувствуете после нее…
– Нормальным людям претят убийства, и этим они отличаются от людоедов, – тихо ответил Берецкий. – Некоторые до сих пор путают убийство с приведением в исполнение приговора.
– Угу…
– А когда я ошибаюсь…
– А ты просто ошибаешься.
– Именно. – Ликтор глубоко вздохнул и следующую фразу произнес не отрывая от лица маску, поэтому получилось глухо: – В душе Самойловы знают, что без нас их съедят, причем в буквальном смысле. В душе они оправдывают совершаемые нами убийства, и это их тоже раздражает.
– Их все раздражает.
– Да, – подтвердил Туман. – Такие люди.
– Я не спрашивал.
– Знаю.
Мужчины рассмеялись, а затем Берецкий, легко, как бы в продолжение смеха, поинтересовался:
– Ты когда-нибудь ошибался?
И услышал в ответ честное:
– Разумеется.
Порох не собирался скрывать очевидное.
– И?
– Бухал и шел дальше. – Здоровяк слегка развел руками. – А что еще делать?
– Я редко пью, – вздохнул Туман, опуская маску на грудь.
– Как же ты расслабляешься?
– Убиваю людоедов. – Воспаленные глаза впились в темные Пороха подобно двум красным клинкам.
– Тебе это нужно? – негромко спросил ошарашенный здоровяк.
– Да.
Пауза.
– Ты – садист?
– Нет, я – убийца. – Ликтор рассмеялся и, повернувшись к напарнику спиной, открыл дверь во второй вагон первого класса. – Кто у нас остался?
– Самые интересные ребята, – пробурчал Порох, все еще переваривающий неожиданный и резкий ответ Берецкого.
– Циркачи?
– Они…
Занимали два соседних купе, не спали и встретили незваных гостей крайне неприветливо.
– Давайте поговорим в Белозерске. – Возглавлял группу из Цирка Уродов приземистый черноволосый крепыш, в гены которого явно вписали протокол «Пантера» – Берецкий сразу обратил внимание на характерные повадки. – Мы вам не доверяем и не хотим…
– Вам сказали, что за расследование мы проводим? – громко осведомился Порох. Входить к циркачам первым ликтор поостерегся, укрылся за широкой спиной напарника, вот и пришлось здоровяку вести основные переговоры.
– Ищете Жрущего и сразу к нам? – возмутился в ответ Пантера.
– Мы в поезде уже три часа, весь его прошли.
– И что?
– То, что не сразу, – весомо объяснил Порох. – Совсем не сразу. Ясно?
Циркачи переглянулись. Внешне эти люди, подвергшиеся «экспериментальному генетическому преобразованию», выглядели странно, некоторые – страшно, однако мозги у них работали, и Пантера прекрасно понял, чем может обернуться отказ от сотрудничества с Железной Безопасностью.