Внутри собора — высокие круглые своды на стройных колоннах, связанных целыми букетами; расположен храм правильным крестом, как греческие базилики. Но громадный купол, осенявший его, давно провалился, и синее небо смотрит теперь в темную внутренность храма сквозь широкий пролом, уже успевший обрасти по краям дикими травами. Да и стены великолепного храма тоже дали глубокие трещины в разных местах, доходящие чуть не до самой земли. Груды камней и плит с превосходною резьбою, некоторые даже с раскрашенными фигурами святых, свалены в углах храма; это — находки армянского археолога, г. Марра, приготовляющего обстоятельное исследование древних памятников Ани, извлеченных из развалин разных зданий его.
Обойдя много раз стены собора, от которых никак не оторвешься, и поглазев досыта на его стройные своды, двинулись мы всей компанией по направлению к Арпачаю, в южную сторону города. Не идешь, а постоянно ныряешь между громадными камнями и грудами щебня, завалившими все пространство. Старые строители так тщательно притесывали и пригоняли камни друг к дружке, и скрепляли их таким прочным цементом, что огромные куски стен, целые скалы скипевшихся вместе камней, лежат на каждом шагу среди праха развалин. Удивляешься и превосходной штукатурке этих старых зданий, тонкой и гладкой как слой мрамора, отлично сохранившейся в течение стольких веков.
Ближе всех к собору — небольшая восьмиугольная церковь св. Рипсимии, с круглою башнею наверху, того же стиля, той же кладки, с теми же наружными украшениями, как и собор. Внутри ее — восемь полукруглых ниш с уцелевшими в них бледными изображениями святых. По-видимому, это был мавзолей в память какого-нибудь благочестивого армянского царя. Еще дальше к реке, на крутом обрыве берега — другая церковь, сохранившаяся лучше всех; по красоте своего стиля она тоже одна из лучших в Ани. Ее называют греческою церковью; в ней по стенам хорошо уцелели раскрашенные иконы угодников и даже престол, на котором еще и теперь продолжаются церковные службы.
На наружных стенах церкви несколько старинных надписей, большею частью уже неразборчивых; одну из них прочел вполне армянский ученый лазарист, отец Саргис. Она очень наивна и характерна: „В 1310 г. я, Мате, начальник секретарей атабека-амира-спасалара Шаханшахе, и моя подруга Атени, вместе с моим братом Маркосом, — после того как наш владыка благоволил отдать нам этот монастырь и поручил благочестивому Тиграну провести в него воду, которой не было в каналах, разоренных во время безначалия, — мы провели воду и обеспечили пользование ею ради долгоденствия Шаханшаха, жены его Хованцы и их сына Захара, и на память о душе нашей. Помяните о нас перед Христом!“
Другая, более старинная надпись, списанная отцом Нерсесом и переведенная академиком Броссе, еще любопытнее, потому что рисует нам целую характерную картину армянских обычаев и верований былых веков.
„В 1215 г., милосердием Бога, когда наш город Ани был во власти могущественного военачальника и вождя Захарии и его сына Шаханшаха, я, Тигран, сын Сулема Сембаторенца из рода Хозенц, ради долгоденствия моего дома и сына Захарии, построил этот монастырь Сурп-Григора, прежде называвшийся «Божией Матери в часовне», в местности, покрытой скалами и камнями. Купив его у владельцев на законно принадлежащие мне деньги, я на свой счет и с большими трудами, окружив его оградою, построил эту церковь св. Григора, обогатил ее убранством, святыми крестами, символом спасения, из золота и серебра, иконами, обделанными в драгоценные металлы, камни и жемчуг, свещниками золотыми и серебряными, мощами святых апостолов и мучеников, частицами Креста Господня, носившего на себе Бога; я снабдил монастырь всякого рода золотою и серебряною утварью и многочисленными украшениями, построил множество жилищ для монахов и поставил священников возносить жертвы крови и тела Христова с тем, чтобы эта служба продолжалась беспрепятственно на долгое благоденствие членов моего семейства, Шаханшаха и его сына, и на оставление моих грехов; я подарил этому своему монастырю Сурп-Григора имения, купленные у владельцев на мой счет и по законным актам, и возобновил монастырь с самого первого камня его…
После длинного исчисления земель, деревень, мельниц, виноградников, пожертвованных Тиграном монастырю, он продолжает далее:
«Теперь, если кто из великих или малых, из своих или чужих, попытается воспрепятствовать тому, что начертано на этой надписи, отнимет что-нибудь из сумм, которые я назначил, или уничтожит память о мне, грешнике и слуге Божием, каким бы то ни было образом, то он будет исключен из славы Сына Божия, он наследует в своем лице наказание Каина и Иуды, будет отлучен тремя святыми соборами и девятью степенями ангелов, и отдаст отчета в моих грехах перед Богом. Те же, кто будут сообразоваться с написанным сердцем и делами, благословенны от Бога».