На другой день к Муттентальской долине прибыло 15 тыс. войск под командованием Массена, решившего еще раз атаковать русских. Построясь в колонны, французы пошли в атаку. В этот раз маневр был произведен егерями Велецкого. Отстреливаясь, егеря отступили к левому флангу и заманили противника в долину к находившимся там в боевом порядке главным силам. В критический момент русская пехота перешла в контратаку и разбила части Массена. Казаки Денисова и Курнакова преследовали разбитого противника. Французы потеряли за два дня более 4,5 тыс. убитыми и ранеными и 1200 человек пленными. «Генерал Массена и с ним некоторая часть (войск) спаслись бегством»[1577]. Потери союзных войск были значительно меньше — около 1400 человек убитыми и ранеными.
Только после этой блестящей победы арьергард Розенберга отошел к главным силам и присоединился к ним 23 сентября.
Несмотря на поражение, французы не оставляли попыток разбить войска Суворова. Последнее нападение было совершено ими на войска Багратиона, с 24 сентября они стали выполнять функции арьергарда, в то время как главные силы Суворова, перейдя в ночь на 24 сентября Гларис, двигались через Эльм и Паникс к Иланцу. Здесь в это время находился корпус Римского-Корсакова. Суворов избрал более длинный и трудный путь, так как дорога через Нефельс и Молис находилась в руках противника.
Переход через Паникс проходил в очень сложных условиях, войскам пришлось двигаться по узкой дороге. Выпавший глубокий снег и наступившие холода затрудняли движение.
В то время как главные силы Суворова преодолевали Паникс, арьергард Багратиона (2 тыс. человек) подвергся новому нападению 5-тысячного отряда французов у деревни Шванден. Арьергард, оказав мужественное сопротивление, дал возможность главным силам спокойно отойти. 15-тысячная армия Суворова подошла к Иланцу 26 сентября, а затем направилась к Фельдкирхену, куда вскоре прибыла полковая и полевая артиллерия, двигавшаяся кружным путем. Вслед за этим Суворов отвел свои войска к Аусбургу и расположил их на зимние квартиры. Подводя итог проведенному переходу, Суворов писал: «Все сии победы пребудут новыми вечными памятниками неутомимой храбрости российского войска»…[1578]
Суворов блистательно осуществил переход, который, как говорил Ф. Энгельс, был самым выдающимся из всех современных альпийских переходов. Во время этого похода русские войска, нанеся ряд поражений противнику, вышли из окружения. «…Неприятель благодаря перевесу в силах добился блестящих успехов. Я был отрезан и окружен; день и ночь мы били врага и в хвост и в гриву… Враг потерял в 4 раза больше нас. Мы везде проходили с победой»[1579]. Недаром Массена говорил, что «отдал бы все свои победы за один Швейцарский поход Суворова».
В конце 1799 года русская армия получила указ Павла о возвращении в Россию и прекращении совместных действий с Австрией против Франции[1580]. В октябре было приказано всем русским эскадрам возвратиться из Средиземного моря в Черное. Армия возвратилась в Россию весной 1800 года, а флот — в октябре того же года.
Швейцарский поход Суворова явился новым вкладом в мировое военное искусство.
В этом походе Суворов показал себя выдающимся стратегом. Он подчеркивал взаимовлияние военных действий на различных театрах войны. Он указывал на «…важность неразрывной связи, которая существует между военными действиями на Рейне, в Швейцарии и Италии». Стремясь обеспечить осуществление разработанного плана — поражение Франции, Суворов требовал от всех союзников единства действий в общих интересах. Однако различие политических интересов участников коалиции, стремление Англии и Австрии использовать Россию в собственных целях разбивали планы Суворова. Суворов видел и понимал политику Австрии, которая осуществляла «корыстолюбивые свои предположения к обширным завоеваниям»[1581]. Он видел также стремление Англии добиться обессиливания Франции лишь в собственных интересах: «Операция в Голландии и в Нидерландах предуготовит нам розы и лилии, как Франция изнурится»[1582].
Стратегия Суворова исходила из глубокого понимания той политики, которую вели союзники. Величие Суворова и состоит в том, что вопреки всем предательствам со стороны союзников он создавал благоприятную стратегическую обстановку для русской армии.
В этой кампании Суворов выступил также как крупнейший тактик. Он опрокинул установившиеся в Европе взгляды на формы горной войны и доказал несостоятельность теории ограниченных действий на высокогорных театрах. Суворов разработал новые формы ведения войны в горах, которые исходили из его тактических принципов: быстрота, внезапность, натиск. В процессе наступления в Швейцарии Суворов применял удар с фронта в сочетании с обходом с флангов, удар с фронта авангардом и с тыла арьергардом. Для него не существовало окружения. Даже обороняясь, он наступал, справедливо полагая, что лучшая форма обороны в горах — наступление. Суворов был первым полководцем, который в конце XVIII века доказал, что нет непреодолимых гор. Но он подчеркивал, что для успешных действий в горах нужна инициатива и решительность.