Н. Г. Чернышевский не дал законченного материалистического объяснения сущности войны и армии, а лишь поставил эти вопросы в новом, материалистическом плане. Идеи Чернышевского воспринимались прогрессивными военными кругами как противопоставление официальным военно-историческим работам, вышедшим в середине XIX века.
В конце XIX века в военно-исторической науке определились два направления. К первому — принадлежала «школа академистов», во главе которой стоял Г. А. Леер — крупный военный теоретик, создатель так называемой «академической стратегии». Леер, выражал консервативные взгляды во всех областях военного искусства, в том числе и в военной истории. Он проводил в военно-исторической науке идеи государственной школы К. Д. Кавелина и Б. Н. Чичерина. Формула государственников о том, что народ существует через государство и управляется избранными лицами, лежала в основе его исследований. Личность при этом являлась движущей силой в истории вообще и в военной истории в особенности. Всю историю, в том числе и военную, Леер рассматривал как результат деятельности выдающихся личностей. Он отрицал существование законов развития военного искусства и утверждал, что вечные и неизменные принципы военного искусства получают каждый раз новое содержание в творчестве отдельных полководцев. С этих позиций Леер вместе с другими авторами написал работу «Обзор войн России», в которой изобразил русскую военную историю как непрерывную цепь заимствований[20].
К «академической школе» Леера в известной степени примыкал А. С. Пузыревский. Он тоже стоял на идеалистических позициях. В своих исследованиях Пузыревский не касался национальных форм военного искусства, а считал, что государства, имеющие в данную эпоху наиболее совершенное военное искусство, и должны стать предметом исследования. В развитии военного искусства он видел как бы единый поток[21].
К «академической школе» Леера принадлежал также П. А. Гейсман. В его работах резко выражен космополитический тезис о непрерывном заимствовании русскими военного искусства у различных народов, особенно у немцев. Так, Гейсман утверждал, что Россия могла создать свою постоянную армию лишь после того, как последняя появилась на Западе. Полки иноземного строя организовывались по западноевропейским, главным образом немецким образцам, писал он. Гейсман проводил реакционную мысль о неполноценности русского народа, который, по его мнению, всегда все заимствовал у своих соседей и впредь должен учиться у них[22]. «Академисты» принижали и извращали историю развития русского военного искусства, выражали идеи пруссачества.
«Школе академистов» противостояла так называемая «русская школа», наиболее видными представителями которой были Д. Ф. Масловский, А. 3. Мышлаевский и Н. П. Михневич. «Русская школа» опровергала и разоблачала антинациональные взгляды «академистов», она стремилась показать национальные начала в русской военной истории. Особенно большую работу в этом направлении проделал Д. Ф. Масловский. По своим философским воззрениям он был идеалистом. В лице Масловского русская военно-историческая наука имела крупнейшего исследователя. Он собрал и опубликовал огромный, по тому времени, материал, обеспечивший обстоятельное исследование путей развития военного дела и выяснение причин, которыми обусловливались его исторические судьбы. Масловский считал, что, только опираясь на широкую источниковедческую базу, можно опровергнуть взгляды «академистов».
Другой особенностью работ Масловского является их историзм. Автор утверждал, что военную историю можно изучать лишь в конкретной исторической обстановке. Для Масловского исторический процесс существует как развитие «общих начал», имеющих национальные особенности военной истории русского народа. Движущей силой этого процесса являются великие полководцы, деятельность которых обогащают «общие правила искусства воинского». Опираясь на эти идеалистические положения, Масловский пришел к выводу, что только при изучении деятельности великих полководцев «выясняются национальные особенности ведения войны и боя», «только изучение русских войн по русским данным может выяснить значение участия народа в деле самозащиты и тем облегчить разумное пользование средствами земли, искони готовой отдать все нужное своей национальной армии»[23].
20
21
23