В Болгарию были назначены генералом Врангелем 6000 человек с Галлиполи и 1000 человек с Лемноса. С ними должны были прибыть штаб генерала Витковского и штаб Донского корпуса с генералом Абрамовым. Кавалерийская дивизия с генералом Барбовичем61, ее начальником, становилась на пограничную стражу в Королевстве С.Х.С.
Начальник Кубанской дивизии генерал Фостиков уже находился в Сербии вместе с большей частью своей дивизии, отправленной на работы. Таким образом, большая часть наших контингентов и их старшие начальники со своими штабами должны были к сентябрю месяцу уже покинуть лагеря Константинополя.
Медленно, но постепенно шла отправка, и к 15 ноября, по точным данным, по донесениям наших военных агентов, в Болгарии сосредоточились: группа генерала Абрамова, считая и бригаду генерала Гусельщикова, – 4573 человека и группа генерала Витковского (1-й корпус) – 8336 человек. Из всего этого числа на работах находилось 3848 человек. К тому же времени в Королевстве С.Х.С. находились: на пограничной страже (Кавалерийская дивизия) – 4203 человека. Отряд генерала Фостикова, в составе 3000 кубанцев и 1500 человек Технического полка, находился на работах. Итого, к этому времени на Балканах сосредоточилось примерно 21 600 человек. Кроме того, всякими дополнительными ходатайствами мне удалось еще перевезти 3 кадетских корпуса. Кавалерийское училище, Галлиполийскую гимназию, семьи офицеров, казаков и солдат, лазареты – старался все сосредоточить на Балканах – в дополнение к разрешенным перевозкам. Конечно, тщательного контроля при погрузках на пароходы и при разгрузках не производилось, кроме первой партии, поэтому на Балканы просочилось больше, чем нам было разрешено.
Но к зиме 1921 года в лагерях еще осталось около 12 000 человек. Добившись приема второй партии в оба государства, после короткого промежутка времени, я должен был начать новые попытки. Новое ассигнование в 200 000 долларов и 1 000 000 франков должно было этому способствовать. Новые усилия по приему обещали быть самыми трудными. При помощи Штрандтмана удалось заручиться содействием посла Королевства в Париже – Спойлаковича, бывшего сербского посланника в Петербурге, и нашего друга – посланника в Константинополе Шаповича, очень сблизившегося с генералом Врангелем.
Одновременно съездив в Болгарию, я скоро получил соглашение на принятие на счет нашего содержания еще 1000 человек, и наконец, к зиме получено согласие болгар на принятие на работы еще около 7000 человек. От сербов я получил в августе согласие на прием новой партии в 1000 человек, из которых 500 были обеспечены работой.
Передо мной мое письмо М.Н. Бирсу, которому я сообщил в ноябре о результатах усилий по размещению наших частей. В нем я писал, что согласно уже последовавшим соглашениям к концу года в Болгарии мы сосредоточим около 17 300 человек и в Королевстве С.Х.С. – 9700. К этому времени, писал я дальше, в лагерях Константинопольского района остается около 2500 человек, которые обеспечены сербскими предложениями работы с начала 1922 года. Таким образом, моя работа по передвижению наших частей на Балканы была выполнена. Оставалось лишь ждать начала 1922 года, чтобы завершить перевозку. Оставшиеся 2500 человек в Галлиполи были сняты с французского пайка, и они перешли на довольствие из средств Главного командования, при существенной помощи, оказанной нам Лигой Наций и организацией Ара.
Я всегда с удовлетворением выполненного долга вспоминал это тяжкое для меня время. Не только армия была выведена из лагерей, но она сохранила полностью свою организацию, и были подготовлены пути для сохранения ее в будущем, при условии прекращения существования на отпущенные средства.
Вспоминая время нашего пребывания в Константинопольских лагерях и переселение на Балканы, невольно останавливаешься на роли французов. Франция оказала нам выдающуюся помощь при Крымской эвакуации. Без нее мы не могли бы не только сохранить армию, но и неизвестно, как бы мы вышли из создавшегося положения, когда на Босфоре появилось свыше 100 вымпелов и 150 000 людей, ушедших из Крыма.
Прием наш в лагерях и продолжавшееся почти год содержание наших частей и гражданского населения потребовали от Франции громадных расходов, которые, конечно, не могли быть возмещены старыми судами, отданными Франции в залог нашего содержания. Увы, несколько начальников, и главным образом Шарпи и Бруссо, своим высокомерием и пренебрежением к нашим нуждам и желаниям достигли того, что вместо благодарности все русское население лагерей прониклось чувством недоброжелательности.