Другое дело, что «…Московское правительство попыталось установить непосредственные отношения с Западом» [38]. И что московское правительство, как видно, не устраивала политическая независимость от них русских, где бы, в каких бы государствах они ни жили; что само право их жить вне московского государства подвергалось сомнению, что «концепция централизованного государства круто замешана на московоцентризме» [38].
Приходится пересмотреть привычную трактовку событий и Ливонской войны, и Петровских завоеваний «исконных русских земель» в Прибалтике. В качестве основного мотива выходит стремление Москвы быть единственным русским государством. А сама возможность других, немосковских русских на самостоятельные сношения с иноземцами, на самостоятельное политическое бытие вызывало у Москвы истерику.
На первый взгляд. Российская империя объединила разорванную было Русь. К концу XVIII века возникло государство, в которое вошли все земли Древней, Киевской Руси.
Государство, которое создали русские, «Россия в собственном смысле слова занимает величайшую в мире площадь, граничащую с севера Белым и Словенским (Балтийским) морями, с запада — рекой Вислою до Карпат включительно, с юга — Русским, или Черным морем и с востока Уральским хребтом» [39].
Это мнение разделяли такие крупные ученые, как В. О. Ключевский и С. В. Соловьев.
У них получалось так, что в начале XX века русские живут там, где мы их давно не обнаруживаем. Картина, идиллическая для сердца «патриота».
Еще в начале XX века, до 1914 года, на географических картах «русские» жили от Тихого океана до пределов Австро-Венгерской империи. Никаких белорусов и украинцев.
Никаких галичан. Это в советское время говорилось о «трех братских народах»: русских, белорусах и украинцах. В Российской империи такими глупостями не занимались. В число русских однозначно включались даже те, кого в Польше, Словакии и Австрии называли русинами. Причем если в католических, но славянских странах к русинам относили православных, то в Австрии русинами называли галичан и жителей Волыни. Славянское происхождение этих католиков достаточно сильно отделяло их от немецкого населения Австрии.
И в Средневековье, и на протяжении всего XVIII и XIX веков никому не приходило в голову, что русские и русины — это два разных народа. Всем было очевидно, что народ это один. И так было до Первой мировой войны. Вот в начале этой бойни руководителей общины русинов пригласил к себе министр внутренних дел Австро-Венгрии, граф Черни (сама фамилия, кстати, неопровержимо свидетельствует о славянском происхождении предков графа). Граф Черни предложил русинам объявить себя особым народом, который не имеет ничего общего с русскими и с Российской империей. Тогда они могут рассчитывать на лояльное отношение Австрийского государства и на помощь в организации культурной автономии — создании печати на своем языке, преподавания на русинском языке в школах и так далее.
Граф Черни не скрыл, что правительство опасается: если русины будут считать русских дорогими соплеменниками, то Российская империя легко найдет среди них своих шпионов и агентов влияния. Австрия не допустит, чтобы русины стали «пятой колонной» для Российской империи. Если они не согласятся с предложениями Австрийского правительства, они подвергнутся репрессиям, как жители враждебного государства.
Руководители общины согласились с предложениями австрийцев. Община приняла решение своего руководства.
Но до этого все думали не так, и притом в разные исторические эпохи — по-разному.
Потому что историческая реальность такова: русские — это, конечно же, не все славяне. Но русские несравненно более широкое понятие, чем московиты. Или, скажем так, московиты — одна из территориальных групп русских.
Русские и русины — это два названия одного и того же народа. Разница в названиях, конечно же, есть, и скажу откровенно: слово «русин» мне нравится значительно больше, чем «русский». Потому что русские — это некое притяжательное название, в котором главным является то, что люди принадлежат земле. Русские — принадлежащие России.
А русины — это название самодостаточное. Такое же, как поляки, англичане, шведы или, скажем, каталонцы.
В современной польской литературе используются обе формы названия — и русские, и русины. Государство обычно называется русским, такой формы, как «русинское государство» я не встречал. Но и для современных поляков мы вполне можем быть названы русинами.
Какая форма предпочтительней? Вопрос в том, что признается главным. Или мы — часть страны, ее принадлежность и атрибут. Или мы важны именно как совокупность людей с общей культурой, историей и языком.