Существовал обычай, когда при рождении ребенка сажали деревце. Отныне судьбы человека и растения становились неразрывно связанными: срубят дерево — погибнет человек и, наоборот, случись плохое с человеком, это тут же скажется на его дереве.
Для таких деревьев устанавливалось право на свою смерть: они могли сломаться во время урагана, — но рубить, то есть убивать их досрочно, строго запрещалось, ведь, по сути, это было убийство человека.
О том, откуда берется Доля, рассказывается в старинном хорутанском поверье (Хорутания, или Каринтия, — славянское государство, чьи земли ныне разделены между Австрией, Италией и Югославией). Хорутане верили, что Доля светит на небе звездою и всякий человек, как только родится, получает на небе свою звезду, а на земле свою рожаницу, которая предсказывает его судьбу.
В «Древе жизни» А. Н. Афанасьев писал о рожаницах — изначальных Доле и Недоле: «Облачные девы, как хранительницы живой воды, наделяющей мудростью и предвидением, как спутницы бога грозовых бурь, призванные, с одной стороны, приносить на землю младенческие души, а с другой — увлекать души усопших в загробное царство, явились в народных представлениях устроительницами судьбы человеческой. Согласно с этим, древние племена присваивали им эпитеты, обозначавшие их вещий характер и влияние на рождение, смерть и вообще на всю жизнь человека. Такие эпитеты впоследствии стали употребляться как имена нарицательные и мало-помалу приняты были за прозвания особенного разряда божественных существ. Тем не менее предания и доныне удерживают многие черты первоначального сродства их с облачными и грозовыми нимфами. У славян девы эти назывались рожаницами, так как они присутствуют при рождении младенцев и определяют их судьбу при самом появлении на свет».
В германских народных представлениях бытовала вера в то, что когда душа устремляется вниз для того, чтобы родиться на земле в человеческом теле, то за ней следуют еще несколько душ. Они становятся как бы двойниками первой. Могут обрести тело — станут мышью, медведем, волком или же останутся невидимыми, бестелесными, но всегда будут сопровождать человеческую душу. Будут с ней и радости и в горе, даже если человек забудет о них или не захочет замечать их.
Потебня пишет об этих душах: «Так, спутник храброго — волк или медведь, хитрого — лиса и так далее. С этим, по мнению некоторых, имеют связь изображения животных на щитах (гербы). Дух-спутник обыкновенно следует за человеком невидимкою; но иногда они видимы сторонним людям, а сам человек перед своею смертью видит гибель своего хранителя».
То есть Счастье и Несчастье рождаются вместе с человеком и сопровождают его в течение всей жизни, но не являются его точной копией. Потебня по этому поводу замечает: «…Горе есть не что иное, как прошедшее человека; но все же это не двойник, в котором повторяется настоящее».
Горе или Счастье человека, как считали, зависели от того, в какой день недели человек появлялся на свет. В украинской песне пелось: «У середу родилася — та то мое горе» (В среду родилась — и это мое горе). А четверг и суббота считались удачными днями. Еще лучше, если день рождения выпадал на большие праздники, скажем на Святую неделю:
У такого счастливчика и судьба была счастливой.
По словацкому поверью, если дитя родилось в новолуние, то будет красиво, а если на ущербе месяце, то — нет. Хорошо было родиться на восходе солнца. Если до крещения через ребенка перепрыгивала кошка, то человек на всю жизнь становился несчастным, неудачливым. В народе полагали, что такой бедолага не сможет иметь никакого ремесла или своего дела, что он обречен скитаться весь свой век, зарабатывая на еду фокусами, что он станет выклянчивать или воровать у людей деньги, которые тут же потратит все до копейки.
Если ребенок появлялся на свет в нечетное, несчастливое число, то ему в будущей жизни не должно было везти.
Человек становился полем столкновения Счастья и Горя, и не известно было, чья возьмет. Также сумерки являли собой пограничье, где День встречался с Ночью. День был синонимом радости, то есть счастливой Доли, а ночные печали и несчастья олицетворялись с Недолей. При этом Доля и Недоля были связаны с понятием времени, о чем сказано в пословице: «Доля во времени живет, бездолье — в безвременье».
Впрочем, не заметить работу Доли и Недоли было довольно трудно. Вот, например, русская сказка: «Жили-были два брата. Старший был богатый, да злой, а младший — работящий и добрый, да бедный. Что бедняк ни делает, ничего у него не получается». В общем, выходило как-то неправильно, несправедливо: младший, несмотря на свои доброту и трудолюбие, ничего от жизни не получал, а все «за так» доставалось злому и ленивому первенцу. Почему же это происходило?
Для этого могло быть много скрытых причин. Во-первых, счастливая Доля могла оказаться ленивой: ей бы трудиться на благо человека, а она бездельничает и все больше спит. Ну, а пока Доля спит, бодрствует ее антипод — Недоля.
Во-вторых, Доля требовала к себе внимания человека и соблюдения определенных ритуалов. В противном случае она могла и отомстить.
В украинской сказке говорится, как однажды встретились два огонька (дух домашнего очага, иногда домовой, обитающий за печью, воспринимался как Доля семьи) и стали друг другу рассказывать про своих хозяек. «Моя хозяйка, — говорит один, — добрая: мне каждый раз постелет и укроет меня» (она имела обыкновение сгребать жар в кучку и загребать в печь). «А моя, — говорит другой, — не такая: она мне не стелет и не укрывает меня. Я ей когда-нибудь за это хату спалю». Плохая хозяйка случайно услышала эту угрозу и вовремя исправилась.
На Руси бытовало поверье, что 28 января, чтобы добрый домовой не превратился в злого, после ужина следовало оставить в печи горшок каши, обложив его жаром. В полночь домовой выйдет из-под печи и поужинает теплой кашкой.
Чаще всего наши предки представляли Долю и Недолю в женских образах: «пришла беда (Недоля), отворяй ворота», «беда одна не приходит, а с детками».
Есть по крайней мере три сказки, в которых речь идет об общей Недоле (таковыми считались моровые поветрия, поражавшие как людей, так и их скот): «Ехал мужик с мельницы позднею порою. Плетется старуха и просит: «Подвези меня, дедушка!» — «А кто же ты, бабушка?» — «Лечейка, родимый, коров лечу». — «Где ж ты лечила?» — «А вот лечила у Истоминой, да там все переколели. Что делать? Поздно привезли, и я захватить не успела». Мужик посадил ее на воз и поехал. Приехав к перекрестку, он забыл свою дорогу, а уже было темно. Снял он шапку, сотворил молитву и перекрестился. Глядь, а бабы как не бывало. Оборотившись черною собакою, она побежала в село, и назавтра в крайнем дворе пало три коровы. Мужик привез коровью смерть».
А вот и другой рассказ о Недоле: «Говорят, что поветрие в виде женщины в белой одежде объезжало все села. Прибыв к какому-то дому, эта женщина спрашивала: «Что вы делаете?» Если отвечали: «Ничего не делаем, только Бога хвалим», — она мрачно прибавляла: «Хвалите же его вовеки», и в том доме не было заразы. Если она прибывала куда вечером и если на ее вопрос: «Спите?» — отвечали: «Спим», — то она говорила: «Спите ж навеки», — и весь дом вымирал».
Третья сказка такая: «Во время мора петухи хрипнут, собаки хотя издали чуют приближение чумы, которая любит их дразнить, не могут лаять на нее и только ворчат. Парень спал на высоком стогу сена, к которому была прислонена лестница. Вдруг послышался шум, в котором явственно можно было различить ворчанье и визг собак. Парень поднялся и видит, что прямо к нему несется высокая женщина вся в белом с распущенными волосами, а за нею — собаки. На пути стоял ей высокий и длинный плетень. Она перепрыгивает через него, вскакивает на лестницу и, находясь в безопасности, дразнит собак, выставляя им ногу и приговаривая: «На гога, нога! На гога, нога!» Парень сразу узнал в ней чуму, подкрался и повалил лестницу. Женщина упала, и собаки ее схватили. Она погрозила отомстить и исчезла. Парень тот не умер, но всю жизнь он выставлял ногу, повторяя: «На гога, нога!».