Верования наших предков изображались как дикие, изуверские или в лучшем случае невежественные. А между тем речь идет о верованиях, которые были связаны с обожествлением природы, дававшей людям жизнь, питавшей, лечившей и сопровождавшей их от рождения до смерти. Лес был и домом, и храмом наших предков. Со временем, однако, они стали ограждать себя от природы и селиться в городах — огороженных от природы местах.
Все же в наших преданиях сохранилось многое из того, что, казалось бы, навсегда забыто. Они говорят о том, что в чаще обитал не один только леший, — там жил многочисленный лесной народ, да и сам лес виделся нашим предкам как одно, большое и разумное существо. Так и говорили: «Без причины Лес ни за что не тронет человека, он праведен, не то что черт». Величали его: «Лес честной, царь богатый». И описывали его как человека: «Лес с виду похож на человека, только синеобразен, то есть кровь у него синяя».
Люди были уверены, что в лесу обитают мудрые лесные старики: «Кроме леших в лесу есть еще лесные старики или отцы; людям они причиняют неприятности тем, что заманивают в лес детей, неизвестно для чего держат их у себя, неизвестно чем кормят».
Кому же пожаловаться на лесных стариков? Ясное дело, их начальнику — Мусайле-лесу. А делать это полагалось вот так: нужно было отправиться в лес, нарубить из рябины веток и привязать их к себе: одну у сердца, остальные — на спину. После этого нужно было вслух пожаловаться Мусайле на причиненную обиду и попросить его избавить от этого лиха. А если он этого не сделает, то будет послана грамота в Москву с просьбой к царю прислать стрельцов да казаков, которые бы вырубили весь лес. Прошение Мусайле надо было оставить у рябинового дерева и возвращаться домой, чтобы дожидаться там решения «своего дела». Говорят, что это часто помогало: побаивался, вероятно, Мусайла, что лес и вправду могут вырубить. Куда тогда лесным жителям податься?
А что можно сказать о склонности лесных стариков «воровать» детей и держать их у себя? Во-первых, они давали кров и пищу тем, от кого отказались люди. Во-вторых, они заботились о своих питомцах лучше, чем подчас отец с матерью. В-третьих, лесные старики обучали их забытым премудростям: провидению будущего и знахарству. В-четвертых, лесным воспитанникам не возбранялось возвращаться к людям и применять среди них полученные знания. Так, ходило много рассказов о девушках, которые заблудились в лесу, были подобраны лесными стариками, многому у них научились, а потом передавали полученные знания людям, предсказывали и лечили больных.
В целом цикле смоленских быличек повествуется «о лесной девке», которую леший в течение семи лет воспитывал и учил «знахарству и всему порядку». При этом лесной дед и его воспитанница блуждали среди людей, наблюдая за тем, как они живут и веселятся на ярмарках, но при этом оставались невидимыми.
Незримо входя в дом, лесной дед следил за тем, чтобы люди жили по старинному порядку — ладом. Особое внимание он обращал на то, как испечен хлеб. Ему нравился только такой хлеб, для которого взята просеянная мука, а тесто замешано на процеженной воде. Мука должна была храниться в закромах, и ее следовало накрывать крышкой. Только в этом случае хлеб был ритуально чистым.
Следил дед и за соблюдением православных традиций тоже. Например, не любил, когда люди ложились спать, не помолившись, сами не перекрестившись и не перекрестив детей на ночь. Если в доме не было мира, если муж с женой ссорились, лесной дед приходил в отчаяние и говорил своей воспитаннице: «Уйдем, здесь не будем, здесь и Бог не бывает».
Если он видел плачущего ребенка, за которым не присматривала мать, отлучившаяся по делам, то обязательно успокаивал малыша.
При появлении деда и его воспитанницы на ярмарках торговля вдруг оживала, становилась бойче, а нечестные продавцы и воры вдруг куда-то исчезали.
После семи лет странствований «лесная девка» возвратилась к родным, но сделалась «дуже серьезной» и начала ворожить. Крестьяне о ней рассказывали: «Стал народ приходить и дивиться лесной девке; стала она ворожить и сказывать всем всю щирую (то есть истинную, подлинную) правду».
Если девушки, перенявшие мудрость от лесного старца, выходили замуж, они постепенно забывали многое из того, чему обучались, живя в лесу, и утрачивали свои магические способности. Ведь у бывших «лесных девок» появлялись иные дела и заботы: нужно было вести хозяйство, растить детей.
Некоторые «лесные девки» оставались жить в лесу и продолжали совершенствоваться в магии. Но поскольку они жили отдельно от людей и обретали способности, которые и не снились обычным крестьянам, те не считали «лесных девок» людьми. Хотя те внешне ничем от людей не отличались. Иногда «лесных девок» называли «боровухами».
Однажды зимой отец с дочерью поехали на возу через лес и встретили там боровуху: «Едем, вдруг конь фыркает, шарахается, не идет. Глядим, впереди нас бежит молоденькая девочка, белой платочек наперед концами завязан. У нее уголочек до чего прямо лежит на спине, будто его заботливые девушки специально так выложили. Вот она бежит, бежит, бежит. Отец говорит: «Подвезем». Мы лошадей остановили, и она вроде стала. Отец плеткой хлестнул, лошади шибче побежали, и девка побежала. На лошади догнать ее не можем! Повернула на левую руку и исчезла. Посмотрели в том месте на снег, а там и следочка нету. Говорили потом, что это боровуха, «лесная девка». Ведь человек настоящий в сторону свернет, а следы на снегу останутся. А тут не осталось ничего. А боровуха была красива, волосы долгие…»
Боровуха наряжается «как девочка» и способна принять облик жены встреченного ею в лесу человека и погубить его. Например: «У нас один охотник жил в Нюхче. Пошел раз по болоту и встретил свою жонку. Они давно не виделись и сотворили, что надо. А это боровуха была, вот и помер он, и как помер-то на кровати, так меж досками оказался — провалился, значит».
От любви к боровухе можно не только умереть, но сойти с ума: «Вот дедушка, он испугался тех боровух и чокнулся потом… Говорят, как сотворишь блуд с боровухой, так и с ума сойдешь».
Но бывали и случаи настоящей любви, которая приносила счастье человеку и «лесной девке». В небольшом северном городке Мезени, что в Архангельской области, помнили случай, который случился с добрым, но бедным и некрасивым парнем. Ни одна девушка не желала выходить за него замуж. Тогда он ушел в лес, построил там избу и стал жить один. Еду себе охотой добывал, сам хозяйство вел. Стал он замечать, что кто-то за ним из зарослей подглядывает, а кто, непонятно: ни зверь, ни человек. Только ветка шелохнется, да все стихнет. Подойдет посмотреть, а там никого, и следа никакого нет, ни звериного, ни человечьего. Сначала он удивлялся, а потом перестал обращать внимание: думал, что это ему чудится. Да только спустя какое-то время вышла к нему боровуха, принявшая вид настоящей красавицы. Парень ее в дом пригласил, угостил, чем сам питался. Рассказал о своей нелегкой доле, а она его пожалела, да и осталась с ним жить. Парень сначала не верил своему счастью, он ведь готов был жениться на любой девке, только бы согласилась за него выйти, а тут — красавица! Потом догадался, что она из лесу и что это она за ним следила из зарослей. Из леса, так и леса, кому какое дело! Люди о том прознали, но не вмешивались: счастливы молодые, ну и ладно. Боровуха, несмотря на то что замуж вышла, не переменилась — любое волшебство могла сотворить. Может, потому и щи у нее получались самые наваристые, и травки она лечебные знала: много чего умела…
Насколько красивы и привлекательны были «лесные девки» — боровухи, настолько же могли быть неопрятными и неухоженными лесные старухи — лесовихи, лешачихи. Одни из них были женами леших, другие — состарившимися в девичестве и так и не вышедшими замуж боровухами. Их еще называли «вольными старухами».