В поверьях Русского Севера лешачиха может быть дряхлой высокой старухой, «оборванной жонкой». В значительной части поверий она неприглядна, «необрядна». Архангельские мужики говорили: «Лешачиха некрасивая, волосы растрепанные».
На Смоленщине рассказывали, что лесовиха может за заботу о ее детях одарить человека нескончаемым полотном:
«Ходила женщина в лес, в ягоды и услышала там, что деточки маленькие плачут.
«Господи Милостивый, что тут такое?» — подумала она. Подошла она к березе, а там сидят двое деточек. Она не удивилась, сняла с головы платок, разодрала его надвое, завернула младенцев и понесла домой. Но не успела она до дома дойти, как ее нагнала лесовиха. «Истопи мне баньку», — попросила. «Да я бы и рада, — отвечает женщина, — да у меня дров нет». — «Тут и дров не надо, — говорит ей лесовиха, — собери веточек да щепок, подожги их — того и хватит».
Так женщина и сделала. От веток и щепок баня разогрелась, будто от настоящих дров. Помылись они, как следует попарились, а потом лесовиха говорит: «Спасибо тебе, а я уж тебя за все отблагодарю и за своих деток, которых ты в свой платок завернула. Возьми за труды полотно. На что надобно, на все и отрезай от него, не жалей, на все хватит. Кто попросит дать ему полотна, можно дать — только не раскатывай, а режь да режь».
Но женщина не вытерпела, развернула полотно — захотелось ей поглядеть, что это такое. А как развернула, так все и закончилось — исчезло полотно».
Иногда лешачиха помогает людям пасти скот. В повествовании из Архангельской губернии умирающий пастух оставляет ее «в наследство» другому пастуху: «…дал ему трубу да палочку, и приказывает: «Вот до того места коров прогони, да и назад воротись, и не ходи больше в лес; а как надобно коров домой гнать, в то время пойди, потруби, придут все домой». Он так и сделал. Раз пастух напился, пьян и ему захотелось полюбопытствовать, как коровы собираются из лесу домой; пошел в лес, дошел до того места, где коровы едят траву, потрубил. Смотрит: бежит жонка оборванная, ободранная, все платьишко на ней изорвано о ветки, и кричит на коров, гонит их, с прутом бегает. Как только увидела пастуха, бросила ветку. «На, — говорит, — паси сам, я столько годов пасла». Это была лешачиха».
Похожая история случилась и в новгородских лесах. Там тоже один странник оставил пастуху в подарок лесную пастушку. Нельзя было только на нее смотреть. Так прошло три года, потом мужик решил все же посмотреть, кто присматривает за его коровами. ««Какой же я хозяин, что не знаю, кто у меня скотину пасет!» Сказал так он и пошел в лес стадо искать. Нашел скоро: видит, пасется оно, а с краю полянки стоит высокая старуха, опершись ничком на палочку; дряхлая такая старушка, и все качается, будто дремлет. Мужик подошел к ней, потянул ее за руку, да и говорит: «Бабушка, ляг, отдохни!» А она ему: «Спасибо, кормилец, спасибо, спасибо…» Закачалась, стала меньше, меньше — и вовсе сгинула. Подивился мужик, пошел домой, а с тех пор скот перестал один в лес ходить, надо было мужику пастуха нанимать».
О лесных женщинах было много рассказов: в одних они выглядели добрыми помощницами, в других — злыми и мстительными; могли и скот похитить у людей. Словом, были они как люди — разными.
Водяной
Водяной — хозяин всех наших вод; не только рек, озер, колодцев, родников, но и грозовых туч.
Есть сведения о том, что еще в I тысячелетии нашей эры восточные славяне «нарицали реку богиней», а «зверя, живущего в ней» — богом. Нынешнее название этого «бога» — «водяной» появилось только в XVII веке.
Водяной любит лошадей, холит их и пасет. Ему следовало приносить жертвы, иначе он мог рассердиться и лишить рыбаков улова, а то и, устроив бурю, потопить судно. На дне у него стоит дом: дворец или крепкая изба. У водяного густые волосы и борода зеленого цвета. Его почитали как предка. Например, ярославские крестьяне, если ненароком плюнули в воду или как-то иначе осквернили ее, опускали в водоем жертву — кусок хлеба и произносили заклинание: «На море, на океане, на острове, на Буяне, гулял добрый молодец, да соскучился, пришел он к тебе, матушка вода, с повинною. Прости меня, матушка вода, простите меня и вы, водяные деды и прадеды, отцы и матери и ваши малые детушки, чем я кого прогневил».
Водяной не один, их — великое множество, сколько водоемов, столько у них и хозяев. Вот, например, что рассказывали о своих водяных русские крестьяне на Русском Севере, в Карелии: «У водяного ильинского была дочь. За ней сватались водяной пречистенский и водяной — владелец Кенозера, которое было соединено с Водлозером. Как пречистенский, так и кенозерский водяные часто навещали ильинского. Кенозерский водяной первый посватался, и ему отказали. Посватался затем пречистенский водяной, и старик ильинский отдал за него свою дочь. Кенозерский рассердился, ушел к себе в озеро и, чтобы никогда не ходить больше в Водлозеро, засыпал большими каменьями дорогу. С тех пор Кенозеро не сообщается больше с Водлозером. Отправляя свою дочь к зятю, к пречистенскому погосту, ильинский водяной дал ей в приданое много золота и драгоценностей, и, наконец, целый остров из своих владений послал вместе с дочерью в ее новое жилище. Этот остров лежал прежде недалеко от реки Илексы и, ведомый петухом, прибыл к деревне Большой Кул-Наволок, недалеко от которой он остановился. Вещий петух затем улетел, а остров стоит до сих пор и прозван в память того, что его привез петух, Петуньим островом».
Водяные, как мы видим, были разными — и по характеру, и по внешности, ведь и люди все различные, двух одинаковых не сыскать. Есть, скажем, навпы — водяные, у которых вместо ног рыбий хвост. Жители Восточной Сибири рассказывали, что у их водяного борода, «как трава-то растет, тина-то сама. Вот с этой тины борода длинная. Волосы большие, тоже с этой тины. Тело такое, переливается, как рыбья чешуя, но это не чешуя, а руки-то, как у лягушки — четыре пальца». В Поволжье видели совершенно одичавшего водяника: «Горбоносый старый старик, волосы до пят, всклокочены, бородища по пояс, глаза так и искрятся, как звезды, то затухнут, то загорятся. Сам такой грязный, зеленый, волосы как бодяга!» Архангельские крестьяне, полагали, что он «такой же черный и мохнатый, как и леший»: «волосья длинны, черны, до самого низа спины». У него хвост и рожки на голове — словом, черт, да и только. А вот в Тульской губернии, наоборот, рассказывали, что водяной хозяин подобен лешему, только шерсть у него белая. Впрочем, это так, ерунда! Вот тамбовские крестьяне говорили, что днем он — сом, а к ночи превращается в старика с длинной зеленоватой бородой. Вятичи уверяли, что водяной имеет «коровье брюхо, лошадиные ноги, островерхую шапку». Под Орлом его видели высоким, обросшим мхом и травой, с огромным черным носом — величиной с рыбацкий сапог, а глаза — красные, горящие. Он может будто бы обернуться бревном с небольшими крылышками — вспорхнет эта коряга над водой, пролетит немного и с шумом упадет.
На Русском Севере рассказывали: «Ехал к нам Петр Великий. Встал человек из воды, на корму сел. Переехал через Онегу, кланяется: «Спасибо, что перевез». Старики на Миж-острове Петру стали жаловаться: «Водяной рыбу распугал, рычит на все озеро. Откуда взялся только…» — «Да где?» — ‘Да вон, на том камне!» Встал водяной на камень и зарычал: ‘Год от году хуже, год от году хуже!» Петр начал его веткой стегать: «Я тебя на своей лодке перевез, а тебе все не по нраву!» — «А этот, — дальше рычит, — год хуже всех!» Потом в воду нырнул и больше уж не появлялся».
В Олонецкой губернии лембой — царь водяной, это невысокий старик с седыми распущенными волосами и длинными руками. Есть среди них и свой «царь» или старейшина, похожий на степенного деревенского старосту.
Вот как рассказывается о путешествии двух крестьян на дно озера: «И пошли они берегом, дорожка все спускалась вниз, стало как-то холоднее. И пришли они в большое подводное село, к богатому дому. И встретил их в избе большак — седая голова, седая борода». Словом, у этого старосты-водяного во внешности не было ничего рыбьего, косматого и чудовищного. Обитатели вод были подчас мудрее людей. Об этом поведал Лев Николаевич Толстой в сказке «Мужик и водяной»: