Ну а потом надо было выпроводить русалок — погуляли, и хватит. Так же, как провожали зиму во время праздника Масленицы, так провожали и весну, выгоняя русалок. Например, в городе Спасске Рязанском (ныне Спас-Клепики в Рязанская области, на реке Пра) «провожание русалок» происходило в первый день (понедельник) Петрова поста. Вот как это было: «Вечером хороводы девиц и женщин с веселыми песнями сходились с разных сторон города в назначенном месте и стояли около часа на углах улиц; каждый хоровод имел чучело русалки. В это время собирались хороводные кружки, а в середине их бойкая женщина, с чучелом в руках, плясала под веселую песню. Потом хороводы разделялись на две стороны: наступательную и оборонительную. Держащие в руках русалок защищались от нападений других женщин, которые старались вырвать у них чучело. Причем обе стороны кидали друг в друга песком и обливали водой. Выйдя за город, разрывали чучела русалок, разбрасывали их по полям и возвращались, считая, что «проводили русалок».
В других местах вместо чучела русалки какая-нибудь бойкая девица изображала водяницу. Она распускала волосы, оставалась в одной рубашке, ехала верхом на кочерге, с помелом через плечо. Иногда еще привязывала сзади «хвост» из пучка крапивы. Ее провожали за околицу всем селом. Там девушка должна была спрятаться в поле, а потом незаметно вернуться домой. Остальные шли в село с песнями: «Мы русалку проводили, можно будет везде смело ходить».
Советский этнограф Сергей Александрович Токарев писал: «Смысл подобных обрядов не односложен и мог иметь значение похорон отжившего свой срок духа растительности, ритуального убиения божества плодородия, очищения, изгнания нечисти».
Мавки, фараонки и полудницы
Распространено мнение, что в южных областях России и на Украине северных русалок называли мавками. Это мнение ошибочно: речь идет о в чем-то схожих, но, по сути, совершенно разных существах. Даже обитают они порознь: русалки по большей части в воде, а мавки — в лесу. Хотя были люди, которые уверяли, что видели тех и других купающимися или вместе прогуливающимися по лесу. Иногда утверждали, что мавки — это дети, умершие некрещеными, в отличие от взрослых девушек-утоплениц — русалок. Говорили также, что мавки телесно ущербны — у них, например, нет спины.
Мавка — дух леса, его душа. Чтобы ощутить это, следует прочитать прекрасную поэму «Лесная песня» гениальной украинской поэтессы Леси Украинки (по сути, художественную энциклопедию славянской демонологии). Пьянящее чувство свободы, свойственное этому созданию, описано и в стихотворении «Мавка» А. Н. Толстого:
Женские духи природы известны всем народам Земли. Позже русалок под библейским, книжным, влиянием появились еще и фараонки — морские девы с рыбьими хвостами. Были также и морские мужи — фараоны. Они будто бы произошли от египетского войска, преследовавшего убегавших от них евреев во главе с Моисеем. Красное море раздалось и поглотило преследователей — а по русским поверьям, утонувшие отнюдь не умирали, а продолжали жить, но уже не на земле, а под водой.
В легендах западных и южных славян немалую роль играют девы воздуха — вилы. Как пишет А. В. Терещенко, «они представляются молодыми, в белой тонкой одежде, с длинными развевающимися волосами по спине, грудям и плечам; они никакого не делают вреда человеку и еще благодетельствуют ему, если захотят; они невинные и прелестные существа, потому в Сербии обыкновенно сравнивают красавицу с вилою, говоря: «Она прекрасна, как горная вила». Вилы собирают облака, готовят молнию и гром; они иногда собираются пировать вечером, и к ним в то время заезжает рыцарь танцевать коло. Всякий другой смертный платит жизнью: стрела поражает его в ногу, руку и сердце. Вилы иногда пророчествуют людям и с ними дружат. Марко Королевич, сербский Ахиллес, ранил саму вилу за то, что она уязвила стрелой его товарища: он принудил ее помогать ему во всем и вылечить его друга. Пан Секул, разъезжая по горам и лесам, наехал сперва на вертеп разбойников, потом на волчьи берлоги и, наконец, на забавы вил. Секул схватил одну: напрасно она умоляла его о пощаде, предсказывая ему любовь его дружины, рождение сына от милой жены, поражение турок. «Все это случится само собой», — сказал он, отвел в плен и продал дяде, грозе османов Иоанну Гунияду. Сербские девушки ищут вил в лесах, и одна из них, по имени Милица (милая), особенно есть любимая ими: она с длинными бровями, румяными щечками и скромная. Однажды во время танцевания девушками около не было Милицы; все горевали вдруг нашли облака, молния осветила небо, и они, смотря вверх, говорили: «Вот увидим очи Милицы!» Но они обманулись; она стояла между ними, смотрела на зеленую траву и сказала: «Я не вила, которая собирает облака; я девица, и стою пред вами». Вот увлекательный мир воображения славянского, которое творило неземные существа, облекало в высшую силу и жило с ними в дружбе».
Сербские вилы или чешские самовилы — это наши полудницы, богини знойного полдня, которые наказывали чрезмерно усердных работников солнечным ударом.
Ю. П. Миролюбов так пересказывал повести старых людей о полудницах-полудянках: «Летом, в поле работаючи, надо в полдень спать ложиться на час, потому что коли вено венити с утренней звезды до полудня, много часу уходит, а в полдень полудянкам плясать надо. Потому-то люди спать должны. И пока спят они, полудянки за них вено венят, снопы кладут. Горе тому, кто смотреть на них будет. Причаруют, заворожат, иссохнет, как костыль станет. А женщину или девицу так заморочат, что на всю жизнь дурная (глупая) будет. Никак нельзя на полудянок смотреть. Солнце жжется, под возом ложиться надо, а то полудянка сожжет. Иссохнется человек. Все будет томиться, головой страдать. А полудянки в жите-пшенице пляшут, бороду деду заплетают, смеются, мелькают красными, синими, белыми платками далеко-далеко, а пойдешь, назад не воротишься. Идет вдали волна голубая, а то полудянки пляшут, коров доят. Пастух зазевался, а они их в пещеру загнали и доят…
С виду они как девки, краснощеки, белолицы, смешливы, грудь пышная, а голос звонкий. В одной рубахе, в запаске (юбке) и в волосах колосья, ромашка, васильки, мак красный. Идет пава — павой, рукой двинет, как крылом машет. Походка плясовая. Идет, рукой зовет. Мотнет рукой во ржи, пойдешь за ней, а она спрячется. Издали уже рукой машет. Пойдешь еще, а она еще дальше стала. Чем ты к ней ближе, тем она от тебя дальше. А чем ты от нее дальше, тем она ближе. И коли видит, что не хочешь идти за ней, все старается, чтобы смотрел на нее, а увертываться будешь, она с другого боку зайдет. Спать ли будешь, она не тронет, потому что ты под возом, а на возу вено, а поверх вена Солнце светит. Дед его стережет, потому что в нем овца. А коли видит она, полудянка, что не смотришь, голой покажется. Не дай Бог, увидишь! Так и будешь смотреть все, глаз оторвать не сможешь. Заворожит, разъярит, с ума сведет!»
Сам же он комментировал этот рассказ так: «Встреча с русалкой вообще, по славянским верованиям, ничем не грозит. Но встреча с полудянкой во время обеденного отдыха опасна. Отдых нужен телу, и требование отдыха в обед — общее всем мифологиям требование, как и требование чистоты тела, ритуальных омовений. Полудянки здесь — образ соблазна, образ нарушения обычаев. Всему свое время: работе, молитве и отдыху. Нарушение этого порядка ведет к греху и болезни».