У волнующего на ветру моря степных трав есть интересная особенность — здесь часто подобно тому, как это бывает в пустыне, возникают миражи. Среди донских казаков бытовало поверье: «Коли идти все прямо на восток да на восток, дойдешь до Земли, которая лежит «на краю Неба», а там увидишь дальних пастухов». Миролюбов об этом пишет: «При дальнейших расспросах выяснялось, что под этим разумели Задонские степи и что в последних были часты видения: «Идет день и солнце идет, а за ними идут «синие стада», посмотришь, на краю света видно, как струятся волнами овцы. Кто их гонит, не видно…» Исследуя это утверждение, мы нашли, что дело идет о волнующейся дали, отливающей темно-голубым светом, и, конечно, это — воздух или ветер, который на дальнем расстоянии виден в образе «синих волн», лазурной зыби. Однако и мы сами часто переживали волнующее чувство при взгляде на «синие волны стад», текущие впереди. Если долго смотреть на них, ретина глаз начинает уставать и начинает казаться, что «за овцами идут и дальние пастухи». Они мерещатся так, что нельзя сказать с уверенностью, что их видел, но, с другой стороны, нельзя сказать, что ничего не заметил».
Можно сколь угодно рассуждать о причине этого явления, но совсем иное дело — самому увидеть дальних пастухов! Ми-ролюбову повезло: во время охоты на птиц он рассмотрел их… «Однажды, в жаркое летнее время взялся я пойти на дроф, для чего подрядил мужика с телегой, забрал ружье и мы поехали. Долго колесили мы по высокой траве… «А вон, смотрите, и Дальние Пастухи!» — показал кнутом вдаль на юг мужик, где действительно по-над краем неба шли настоящие стада, за которыми шли пастухи с длинными крючковатыми палками в черных одеждах. Это был мираж! Бог знает, из какой дали, может, из Средней Азии, передалось отражение дальних пастухов! Мужик уверял меня, что они иной раз зовут человека за собой. Не дай Бог, пойти за ними, заведут в степи, где помрешь от зноя…
Пока мы ехали до села, дальние пастухи все гнали свои стада, а мужик рассказывал: «Старые люди говорили, что давным-давно то было, как эти пастухи жили в наших степях. Были они народом мирным и тихим. Видите, на них черные шапки? Ну так же они носили их и тогда. Жили они возле наших русских дедов и никогда с нами не дрались за землю. Да пришел на них раз враг большой, стал их резать, и стали они бежать к нам, призывать нас на помощь, а деды нйши не знали, как им помочь. И тогда злые враги напали и на дедов, всех перебили, а кого так навсегда с собой увели».
Я рассказал мужику все, что знал, о черных клобуках IX века, и тот был крайне изумлен стариной».
Черные клобуки (тюркское «каракалпаки» — черные шапки) — племенной союз остатков тюркских кочевых племен — печенегов, торков, берендеев, которые в середине XII века защищали южные границы Руси. После монголо-татарского нашествия частью обрусели, частью откочевали в степи. Что ж, может, в знойных степях можно увидеть не только духов природы, но и давно исчезнувшие народы….
Кто хозяин в доме?
Слово «домовой» появилось у нас не раньше XVII–XVIII веков. До этого домового называли дедом и хозяином, а его жену — хозяйкой дома. Дедов и считали настоящими хозяевами в избе. Владимир Даль приводит об этом русскую пословицу: «Хозяин добр — и дом хорош; хозяин худ — и в доме тож». В деревне неподалеку от Мурманска крестьянин жаловался: «Меня хозяин — хошь верь, хошь нет — из избы выживает». На беломорском берегу при переходе в новый дом приглашали: «Хозяин с хозяюшкой, спасибо большое, а в новый дом пожалуйте вместе, на веселое житье».
Если на Вологодчине покупали скотину, то обращались сначала к ее бывшему хозяину — дворовому и говорили: «Хозяин с хозяюшкой, пусти милого живота (то есть животное) на корысть, на радость, добрым людям на зависть». Потом, когда приводили купленное животное домой, то уже просили своих дворовых: «Хозяин дворовой батюшка, хозяйка дворовая матушка с малыми детушками, со внучатами, правнучатами, прости меня, грешную».
Свои хозяева были и в бане. Вологодские крестьяне, перед тем как помыться, просили: «Хозяин с хозяюшкой и хозяйские малые детушки, пустите помыться. Мне водицы немного надо». Так же обращались к лешему архангельские крестьяне, принося ему угощение и прося его вернуть потерявшуюся корову: «Лесной хозяюшко, лесная хозяйнушка, ешьте кашу, пшеничну шанюшку (лепешку или ватрушку), отдайте мне мою пестронюшку». Идя за водой, говорили: «Хозяин, хозяюшка, разрешите мне водички взять».
Хозяева сопровождали своих подопечных даже на чужбине. Например, в северорусской быличке рассказывается о том, как хозяин-домовой разбудил солдата, заснувшего на посту. Правда, разбудил его довольно бесцеремонно, даже нос ему поранил штыком. А тут как раз подошел «офицер — осматривал посты, и с ним наш главный генерал. Застали бы на спанье и дали бы мне! Отдал честь; переменили пароль и ушли. Век спасибо хозяину, что побудил вовремя. Носа же, что попало штыком, не могли год заживить. Напоследок лекарь лазаретный плюнул: «Футы, — говорит, — поганый какой у тебя нос!» Так с больным носом и ушел домой, в олонецкую деревню, да на родине попалась баба, посмотрела на воду: помыл этой водой, и зажило в три дня».
Словом, истинные хозяева, хранители природы и дома, были повсюду, и к ним крестьяне относились с большим уважением.
Правда, деды-хозяева были не в каждом доме. По поверьям, они выбирали только то жилище, при котором держали домашний скот. Хозяева были переборчивы: не со всяким животным соглашались жить под одной крышей. Не понравившихся ему по какой-то причине хозяин гонял, мучил, спать им не давал. Тут уж человеку следовало догадаться что к чему и вести скот на продажу. На Урале говорили: «Лошадь не ко двору пришлась». Это значит, что она домовушке не полюбилась. Чтобы домовой «скотинушку любил», пинежские крестьяне кланялись на все четыре угла хлева и просили: «Дедушка Романушка и бабушка Доманушка, пустите во двор коровушку (такую-то), пойте, кормите сыто, сами не обижайте и вашим деточкам обижать не давайте». Не обращать внимания на деда было никак нельзя — он мог за это и из дома выжить.
Хозяин-домовой заплетал любимым животным хвосты и гривы, но вот косички эти ни в коем случае нельзя расплетать, а то может случиться, как во Владимирской области: «Домовой начал плести лошади гриву в косу, коса вышла долгая, мужик взял да ее и подровнял, остриг несколько; приходят на другой день, а коса-то выдрана с мясом — в хлеву и валяется»).
Дом — это целый мир, организованный по раз и навсегда определенным правилам. На Орловщине об этом сложили поговорку: «Без кошки да без бабы нет в доме хозяйства; без них и домовой со двора уйдет». Тут надо заметить, что домовой с легкостью мог принимать вид самых разных животных, часто он обращался в кошку. Иногда кот или кошка были его спутниками и товарищами. Архангельские крестьяне говорили, что кот — «родственник домового». В Ярославской губернии старались держать кошек определенной масти, «чтобы угодить домовому», так как «кошка — любимица домового». С этим, кстати, связана одна из самых известных примет: если кошка перешла дорогу — быть беде. И конечно же, самые «зловещие» кошки — черные! Да вот только домовому были по нраву «солнечные» — рыжие кошечки, а еще лучше — трехцветные.
А как узнать, какая масть нравится конкретному деду-домовому? Куряне, например, смотрели, какого цвета будет волокно в именинном пироге — такие же лошади «будут идти в руку имениннику». Но все же лучшей проверкой было наблюдение за животными. Например, в Воронежской губернии утверждали, что домовой может прогнать со двора собаку, если она будет «не той масти».
Мог дед взяться и за самих домочадцев! Часто он просто шалил (топал, кричал, кидал кирпичи, разбрасывал посуду). А иногда выгонял людей из дома и делал это по-разному. Мог, например, напустить целые полчища крыс и мышей. Как их не травите, толку не будет. В таких случаях лучше послушаться домового и уйти. Чтобы потом, само собой, вернуться. Дедушка-хозяин только будет рад вашему возвращению — одному ему скучно…