Домой прибежала, печку жарко истопила: хочет Жихарку изжарить да съесть.
Взяла лиса лопату.
— Садись, — говорит, — Жихарка.
А Жихарка маленький, да удаленький. На лопату сел, ручки-ножки растопырил — в печку-то и нейдет.
— Не так сидишь, — говорит лиса.
Повернулся Жихарка к печи затылком, ручки-ножки растопырил — в печку-то и нейдёт.
— Да не так, — лиса говорит.
— А ты мне, тетенька, покажи, я ведь не умею.
— Экой ты недогадливый!
Лиса Жихарку с лопаты сбросила, сама на лопату прыг, в кольцо свернулась, лапки спрятала, хвостом накрылась.
А Жихарка ее толк в печку да заслонкой прикрыл, а сам скорей вон из избы да домой.
А дома-то кот да петух плачут, рыдают:
— Вот ложка простая — котова, вот ложка простая — петина, а нет ложки точеной, ручки золоченой, да и нет нашего Жихарки, да и нет нашего маленького!
Кот слезы утирает, Петя крылышком подбирает.
Вдруг по лесенке — тук-тук-тук. Жихарка бежит, громким голосом кричит:
— А вот и я! А лиса в печке сжарилась!
Обрадовались кот да петух. Ну Жихарку целовать! Ну Жихарку обнимать! И сейчас кот, петух и Жихарка в этой избушке живут, нас в гости ждут».
Если домашнюю хозяйку забыть в пустой избе, она могла превратиться в пустодомку, стать злой и опасной, а это вдвойне плохо, потому что пустодомка прядет нити людских судеб: как захочет, так и поступит с ними. Поэтому ее старались не обижать. На Русском Севере рассказывали, что обиженная, обозленная пустодомка могла и до смертоубийства дойти.
Деды в географических названиях
Нет ничего удивительного в том, что название домовых «деды» сохранилось в именах городов и сел. Это подмосковный Дедовск (название известно с 1573 года, но оно, без сомнения, значительно старше), поселок Дедовичи в Псковской области (название дано по землям, которые перешли во владение от дедов, — таких хозяев называли дедовичами; если же имущество перешло от отца, то владельцев величали отчичами, отсюда и название — вотчина, земля отцов), Дединово — село в Московской области, на Оке, с давних пор поставлявшее свежую рыбу к царскому столу. Жителей Дединова прозывали «макарами», потому что якобы с приездом сюда Петра I первый встреченный им мужик на вопрос, как его зовут, назвался Макаром. Петр ответил «хорошо». И тогда все мужики, желая угодить царю, на его вопрос «как зовут» отвечали «Макар».
Это Домодедово, известный столичный аэропорт, возникший рядом с поселком, — здесь запечатлены сразу и «деды», и «домовые».
Это село Доможирово в Ленинградской области. Доможирами, как вы помните, называли домовых. Кроме того, слово «жир» означало «богатство». Когда про кого-то говорили, что он с жиру бесится, это означало: «зазнается от хорошей, сытой жизни». «Жир» — это еще и раздолье, приволье, довольство, когда жизнь — полная чаша. То есть Доможирово — это село, где, благодаря заботам домовых дедов, у людей всего в достатке, где живут весело и богато.
И это поселок Жихарь в Харьковской области Украины. Жихарь — «жилец» — среди множества прозваний домовых дедов одно из самых распространенных.
Банники
Выражение «идти (или танцевать) от печки» означает — начинать сначала. А что находится в начале дома?.. Домашний очаг, печь, за которой живет домовой. Идем дальше, шаг за шагом, — сени, а в них хозяин — сенник. За порогом — двор. Здесь власть домового деда кончается: всем заправляет дворовой. В Забайкалье так и говорили: «Дворовой есть в каждом дворе». Бывало, кстати, и так, что сильный домовой захватывал территорию двора, а дворовой был у него в подчинении.
Но идем дальше, ведь вокруг дома много хозяйственных пристроек, куда власть домового уже не простиралась. Например, гумно — место, где ставят хлеб в кладях и где его молотят, а вблизи бывает и овин — строение для сушки хлеба в снопах. Иначе овин называют ригой, клуней или пуней. О гумне и овине сложено множество присказок: «Чужая душа не гумно, не заглянешь», «Есть на гумне, будет и в суме», «Без огня овина не высушишь», «Хоть овин гори, а молотильщиков корми». О небывальщине говорили: «На море овин горит, по небу медведь летит». Загадывали загадки: «Стоит Андрюха, набитое брюхо. Что это? — Овин».
Такие важные места, конечно же, не оставались без присмотра духа-хозяина. Большой знаток и исследователь русских поверий Д. К. Зеленин писал о них: «По народным представлениям, на гумне живет гуменник, дух двора, которого часто отождествляют с овинником. Русские Лужского уезда Петербургской губернии 14 октября (Покров Пресвятой Богородицы) ставят на току ведро пива и оставляют его там на несколько дней; можно рассматривать это как жертву гуменнику». Ну а как собирался крестьянин хлеб молотить, так должен был обязательно подмести овин, подымить «церковной смолой» — ладаном и попросить разрешения у хозяина начать работы. Как и домового, гуменника или овинника лучше было не видеть. Дело не в том, что он с виду страшный и мог напугать своим косматым видом, — просто примета была плохая. Видеть нельзя, зато можно было ощутить прикосновение: если лапа у гуменника мохнатая, то, значит, и урожай будет, и достаток будет, а если голая рука, то и голодно будет в доме, бедно. Наверное, с тех пор и существует пословица о том, что у кого-то «наверху есть мохнатая рука», что означает — высокое покровительство. Раньше крестьяне говорили просто: «Гуменник мохнат — крестьянин богат». Считалось, что гуменник помогает мужикам: хлеб им прибавляет так, что тот не кончается до следующего урожая, оставалось еще и что на ярмарке продать. Была и еще одна функция у гуменника — он отгонял бродящих призраков…
Рассказывали также о рижной бабе. Вот какой ее увидели однажды новгородцы: «Рижная баба сидит, волосы длинные. Вот сосед пошел однажды, да не вовремя. Там рижница рожать собралась». Мужик как увидал такое дело, так и вышел из риги, прикрыв за собой дверь. Потом, когда в другой раз туда зашел, навстречу ему вышел рижный хозяин и поблагодарил, сказав: «Ты хорошо сделал, что мою жену не тронул, и я тебе ничего не сделаю». А ведь мог и тронуть: прикоснется к человеку рукой и тот ума лишится. Про таких говорили: «тронутый» или «умом тронулся». Рижный мог в отместку и ригу спалить. Как-то раз он осерчал за что-то на мужика, да и сжег у него ригу. Тот отстроился, а рижный опять поджог устроил. Что делать, хлеб надо где-то молотить и хранить! Вновь поставил мужик овин, но стал за ним приглядывать. Видит, а оттуда — дым валит. Кинулся он туда, а там рижный сидит да на костерке рыбу жарит! Схватил его мужик да как начал дубасить! «Ну ты, пусти!» — закричал рижный, насилу вырвался, ушел весь побитый да оцарапанный. А через несколько дней идет одна женщина рано поутру за водой, а рижный ей навстречу и спрашивает: «Живали у мужика, чья рига, кошка?» — «Жива, — отвечает, — да еще семерых котят родила!» — «Эко горе-то, не знал я, что у него кошка да еще и с котятами, — сказал рижный. — Так ты скажи, пожалуйста, мужику, что ригу ту я у него сжег, а больше не буду, полно. Пусть он деньги мои заберет: я под углом риги их зарыл. Хотел я ему опять ригу сжечь, да боле не пойду».
Рижные очень любят котов и кошек и считают, что котята могут родиться только в доме у хорошего человека. А зачем же вредить хорошему человеку?
Женщина все мужику рассказала. Он пошел в ригу, разгреб землю в углу и нашел там закопанный горшок с деньгами. За это он простил рижному поджоги.
Гумно, овин и ригу называли еще иногда шишом, а уж шиш-то — обычное название для «нечистиков», обитающих где угодно: хоть в лесу, хоть в воде, хоть в хозяйственных пристройках. Так их прозвали за высокую прическу конусом, на которую те надевали такой же формы шапку. По распространенным поверьям, нечистые духи, лешие и часто черти имеют спутанные, «всклокоченные шишом» волосы или сужающуюся кверху, клином, голову, носят островерхие шапки. Владимир Иванович Даль о том приводит такие поговорки: «волос шишом стал» или «все люди как люди, один черт в колпаке».