По приведении к присяге католиков католическим ксендзом, православных и старообрядца – православным священником и Суры Фенигштейн – раввином, по выполнении постановлений ст. 716 и 717 Уст. Уг. Судопр., свидетели, за исключением Григоровича, были отведены в особое помещение; эксперт Грживо-Домбровский был оставлен в зале судебного заседания.
Прежде чем перейти к изложению свидетельских показаний в том виде, в каком они зафиксированы в судебном протоколе и переданы в польском издании, с которого мы делаем настоящий перевод, необходимо дать нашим читателям картину той обстановки, в которой происходил суд.
С раннего утра здание варшавского Окружного суда, в котором заседал чрезвычайный суд по делу Коверды, окружено было толпой лиц, желавших проникнуть в зал судебного заседания. Наряды полиции оказались слишком слабыми для того, чтобы сдержать толпу, которая проникла в здание суда. Для восстановления порядка пришлось очистить от публики не только это здание, но и весь прилегающий к нему двор, после чего полицейские посты были расставлены у всех входов. Только после принятия этих мер предосторожности в зал допущены были лица, получившие возможность присутствовать на процессе. Несмотря на строгий разбор, с которым производился пропуск, зал оказался переполненным. Не только все скамьи для публики, но и все проходы, места за судьями и т. п. оказались занятыми. В публике преобладали представители польской администрации, суда, прокуратуры, полиции, адвокатуры и т. п. Русская эмиграция представлена была немногочисленной группой лиц во главе с председателем Правления Российского Комитета в Польше В.И. Семеновым. Присутствовало также несколько большевиков из полпредства, причем – вступивший после смерти Войкова в исполнение обязанностей советского поверенного в делах в Варшаве – советник полпредства Ульянов также прибыл в суд. На него никто не обратил внимания, и он, заняв место среди публики на одной из последних скамей, вскоре удалился. Среди свидетелей также был один большевик – «завхоз» полпредства Григорович. Представ перед судом, он злыми глазами исподлобья рассматривал суд и публику, которая не щадила замечаний по адресу его типичного, преступного лица.
Польская и иностранная печать представлена была на процессе значительным числом журналистов, количество которых все увеличивалось и к моменту объявления приговора достигло 120 человек. Среди них было также два большевика, корреспонденты «Правды» и «Известий», занявшие места в стороне от «буржуазных» журналистов, за одним из последних столов.
Борис Коверда был введен в зал суда под сильным полицейским конвоем и сразу завоевал общую симпатию своей улыбкой и выражением лица. На скамье подсудимых, в чистом, привезенном ему родителями, белье и скромном пиджачном костюме, он казался совершенно юным мальчиком. Свои показания Коверда давал, как и все свидетели, за исключением священника Дзичковского, на польском языке. В первый момент он очень волновался, во все остальное время процесса держал себя совершенно спокойно, несмотря на то что до объявления приговора в напряженной атмосфере судебного заседания возникали даже опасения в возможности вынесения смертного приговора…
В польском издании процесса Коверды ход судебного следствия изложен следующим образом.
Показания свидетелей обвинения
1. Свидетель Юрий Григорович заявил, что дает безусловное обещание говорить правду, а затем сказал, что о факте убийства посланника Войкова ничего не знает, ибо при этом убийстве не присутствовал. Свидетель сопровождал посланника на главный вокзал, где Войков должен был встретить Розенгольца. Поезд из Берлина прибыл в 9 часов с минутами. Когда Розенгольц вышел из спального вагона, Войков и свидетель заметили его и Войков подошел к Розенгольцу. Свидетель был от них в таком расстоянии, как от своего места в суде до места прокурора. Сразу после приезда Розенгольца он ушел с вокзала.
На основании ст. 701 Уст. У г. Судопр. Председатель постановил изменить порядок допроса и приступить к заслушанию экспертизы.
От имени защиты адвокат Эттингер обратился к суду с просьбой о допросе эксперта после допроса свидетелей, особенно тех, которым известна прошлая жизнь подсудимого.
Председатель удовлетворил ходатайство защиты, и суд приступил к допросу свидетелей. Свидетели, вызывавшиеся поочередно и допрашивавшиеся на основании ст. 718–724 Уст. Уг. Судопр., показали нижеследующее:
2. Свидетель Мариян Ясинский, околоточный полиции: «В день убийства я был на службе на вокзале. Отошел скорый поезд в Люблин. В этот момент я услышал несколько выстрелов на одном из соседних перронов. На ходу я заметил, что публика бежит с перрона № 8–9, и на этом перроне заметил посреди него двух людей, стрелявших друг в друга из револьверов; один из них убегал в сторону здания вокзала, другой бежал за ним. Тот, который убегал, дал два выстрела в сторону нападавшего. Я подбежал к первому и схватил его за руку. В этот момент он упал. Оказалось, что это был посланник Войков. К другому лицу, поднявшему револьвер в воздух, подбежали полицейские, а ко мне подошел один господин, который заявил, что он – посол из Лондона Розенгольц, а раненый – посланник Войков. Перед тем как Розенгольц подошел ко мне, я спросил раненого, кто он, но он ответил лишь каким-то непонятным словом; и тотчас же губы у него посинели и он начал зеленеть. Розенгольц – на вопрос, знает ли он убийцу, – ответил: «Мерзавец, прохвост, сукин сын». При мне Войков дал два выстрела, всего с обеих сторон было дано около 10 выстрелов. Я видел Коверду, когда он шел с поднятым в воздух револьвером, приблизительно в 20 шагах от Войкова. Я занялся раненым и перенес его в помещение дежурного околоточного. Будучи в помещении, в которое был отведен Коверда, я слышал только, как тот сказал: «За Россию». Когда я обратился к Войкову с вопросом, он был в сознании».