Допрос Розенгольца
Судебный пристав сообщил, что свидетель Аркадий Розенгольц, поверенный в делах СССР, прибыл в суд.
Мы несколько ниже приводим показания Розенгольца в той протокольной форме, в которой они зафиксированы в польском издании, с которого мы делаем настоящий перевод, но, прежде чем сделать это, необходимо остановиться на некоторых характерных подробностях появления Розенгольца в варшавском суде на процессе Коверды.
Польская брошюра почему-то умалчивает о том, что в 7 ч. вечера суд объявил перерыв, который должен был быть кратким, так как о приезде Розенгольца в Варшаву было уже известно и ждали только его приезда в суд. Но бывший лондонский полпред заставил себя ждать. Он приехал в суд только в 8 ч 45 мин вечера.
Ожидание это прошло в зале суда в томительной атмосфере. Сам Борис Коверда сохранял все время спокойствие, улыбаясь беседовал со своими защитниками, но в публике заметна была известная нервность. Хотя господствовало общее убеждение в том, что суд не может приговорить Коверду к смертной казни, теоретически эта возможность все же существовала и казалась некоторым неисключенной в той напряженной политической обстановке, которая после убийства Войкова создалась в польско-советских отношениях.
Когда суд занял свои места и председатель обратился к судебному приставу со словами: «Введите свидетеля Розенгольца», все глаза обратились к двери в глубине зала, через которую вошел в него невысокий, плотный, хорошо одетый и еще не старый брюнет – изгнанный из Англии советский представитель, по пути в Москву присутствовавший при убийстве Войкова.
Побывав в Москве, Розенгольц несколько оправился от того панического страха, в котором он находился в день убийства Войкова, но все же в суд он прибыл в сопровождении усиленной охраны: несколько польских полицейских и несколько гебистов из полпредства привезли его в закрытом автомобиле в суд, провели сквозь ряды публики к свидетельской скамье и никого не подпускали к нему до того момента, когда во время речи защитника Недзельского Розенгольц поднялся со своего места и в сопровождении своей полицейской свиты и советских «журналистов» Братина и Ковальского вышел из здания суда.
Польская брошюра передает показания Розенгольца следующим образом:
На вопрос председателя, обращенный к свидетелю, о том, понимает ли он по-польски, свидетель Розенгольц дал отрицательный ответ. Ввиду того, что свидетель Розенгольц не понимает по-польски, чрезвычайный суд постановил вызвать в качестве переводчика чиновника канцелярии председателя варшавского окружного суда Климентия Шероноса.
Стороны выразили согласие на допрос свидетеля Розенгольца на основании ст. 713 Уст. У г. Судопр. и освободили переводчика от присяги на основании той же статьи.
Чрезвычайный Суд постановил: допросить свидетель Аркадия Розенгольца без присяги на основании ст. 713 Уст. Уг. Судопр. и на основании той же статьи освободить от присяги эксперта-переводчика.
Свидетель Аркадий Розенгольц показал через переводчика на русском языке следующее: «Из Берлина я уведомил по телеграфу посланника Войкова о том, что буду в Варшаве. Посланник Войков встретил меня на вокзале вместе с сотрудником полпредства Григоровичем. Узнав от меня, что я ни в чем не нуждаюсь и никаких поручений Григоровичу давать не собираюсь, посланник Войков Григоровича отослал. С посланником Войковым мы сперва зашли в вокзальный буфет, затем посланник Войков показал мне свой автомобиль, после чего мы вернулись на вокзал. Мы шли по перрону и разговаривали. Посланник Войков сказал мне: «Чтобы узнать страну, надо прожить в ней несколько лет…» В этот момент мы услышали где-то совсем близко несколько выстрелов. Не знаю, стрелял ли убийца спереди или сзади. Когда раздались выстрелы, все разбежались. Я отошел в сторону, обернулся и увидел посланника Войкова, который бежал в направлении, противоположном тому, по которому мы шли. Я не полагал, что в Варшаве возможно такое преступление и что это стреляют в посланника Войкова. Вслед за Войковым бежал какой-то человек с револьвером и стрелял. Сделав несколько шагов, Войков остановился, выхватил револьвер и выстрелил два раза в нападавшего, потом заколебался и упал на руки подбежавшего полицейского. Убийца, отбегая, проделывал какие-то манипуляции с револьвером. У меня создалось впечатление, что он хочет его вторично зарядить. Он сдался подбежавшим полицейским, подняв револьвер вверх. Посланника Войкова мы перенесли в одно из помещений вокзала, затем перевезли его в карете скорой помощи в госпиталь, где он скончался в моем присутствии. Я обменялся с Войковым несколькими словами, после того как он был ранен на вокзале. Войков жаловался, что ему тяжело лежать на спине, присел, но ему сделалось еще хуже. Затем он попросил вызвать двух профессоров, которых назвал. Ни о причине убийства, ни о личности убийцы мы с Войковым не говорили. На вокзале я слышал сказанное убийцей одному из полицейских слово «Русь».