Самые крупные магазины, как, например, бывший «Александр» на Невском, продают редкие и более или менее ценные безделушки, по несколько раз перепроданные и переукраденные с «великого» Октября. Тут уж, подлинно, каждая вещь имеет свою историю, и часто кровавую…
Гостиннодворская публика почище прочей городской: здесь много жен и содержанок совбар. Они щеголяют короткими юбочками, парижскими чулками…
В простенках ниш, у витрин, лежат, сидят и стоят нищие – их сотни тут. Это новое сословие, новый народившийся класс. Тут же молодец – косая сажень в плечах – безработный. Старенький священник, без прихода, в поношенной рясе… Седая, интеллигентная дама поет по-французски старинные романсы… Тут же корчащееся в страшных конвульсиях, полуголое существо на панели, дико воющее и кричащее… Лицо дамы скорбно, но спокойно, как гипсовая маска. Мы несколько минут наблюдаем за ней. В ее черную шляпку сыплется дождь серебра – очевидно, немало в толпе сочувствующих прошлому, которое олицетворяет эта женщина. А может быть, кому-то стыдно за свое сегодняшнее благополучие, украденное у таких, как эта дама…
Я решил соединить в сегодняшней прогулке по «Ленинграду» приятное с полезным. По «Красной Газете» судя, завтра, в понедельник, состоится собрание «Пленума Ленинградского Совета» по вопросу о «снижении цен»… Приглашаются представители профсоюзов, комсомола, красной армии, ОГПУ и всех парторганизаций… Собрание состоится в здании бывшей оперы Народного Дома, ныне – кино «Великан». Нелишне ознакомиться с кино «Великан», разведать выходы, расположение помещений и пр.
Идем мимо Зимнего Дворца, Александровской колонны, Адмиралтейства..
Смотрю на окна той квартиры, где я жил когда-то. Вспоминаю юнкерские караулы в осиротевшем Зимнем, эпоху бестолковой «керенщины» и темные снежные октябрьские вечера, вдохновившие Блока:
Решетки Зимнего Дворца – нет. Ее сняли советские умники и огородили ею пустырь за какой-то заставой…
Дворцовый мост все тот же, деревянный, в ямах и выбоинах, опасный для движения еще с 1905 года.
Красавица Нева осталась прежней. После Шпрее, после Сены, как ласкает глаз ее свинцовый простор, ее скованная гранитом ширь и мощь! Как сказочно красив вид на столицу Петра с Биржевого моста… Действительно – город по красоте только Константинополю равный.
Нева пустынна: ни бойких синих «финляндских», ни зеленых «шитовских» пароходов, ни вереницы тупорылых арок с Ладоги, ни «поплавков» у Летнего сада… Сирены и гудки, переливчатые разноцветные огни по вечерам на пароходах – как все это оживляло Неву, столь уныло теперь плещущую волну о гранит «дворцов и башен»…
Лютая злоба кипит в душе и рвется наружу: здесь, перед Медным Всадником, вздыбившим гордого коня, над украденным у него городом, произнести клятву борьбы, клятву священной мести!.. Над лысым черепом проклятого разложившегося мертвеца, опоганившего святое имя родного города, подписавшего своими скрюченными пальцами подлейший в истории мира приговор Ипатьевского подвала… Смерть им, смерть этим гадам интернационала, ибо всякий, носящий кличку «коммунист», ответствен за кровь Ипатьевского подвала, виновен в миллионах других убийств, в осквернении души русского народа, виновен в создании той бездны позора, лжи, грязи и крови, куда рухнула Родная земля.
Мои спутники испытывают, по-видимому, такое же настроение. Инстинктом, русским сердцем своим чуют они то великое зло, что терзает нашу Родину. Оба они, никогда не принадлежавшие ни к каким партиям, готовы по зову своей совести на бескорыстную жертву, на подвиг, во имя двух простых слов: «Родина и Честь». С этим ощущением себя и Родины они родились, без этого они не могут жить…