В инвалидном доме был интересный старик чуваш, который на кухне инвалидной помогал чистить овощи. В японскую войну в 1904 году он был рядовым какого-то пехотного полка. Сам он небольшого роста, но, как он рассказывал, в молодости был очень ловкий и проворный. Когда их полк пошел в атаку на японскую пехоту, то он увидел недалеко от себя впереди японца, держащего знамя. Будучи ловким и быстрым, он прорвался вперед между сражавшимися в штыки русскими и японцами и штыком заколол японского знаменщика. Когда знамя упало, он наступил ногами на древко, руками сорвал с него полотнище и успел его засунуть себе за гимнастерку. В это время он почувствовал острую боль в ноге, но русские одолели японцев, и он вместе с ними, сгоряча побежал их преследовать. На бегу он заметил, что вся нога его в крови, у него закружилась голова, и он, потеряв сознание, упал. Когда пришел в себя, то увидал, что он лежит на чистой койке и что около него доктор и несколько офицеров.
Они ему рассказали, что его подобрали без сознания на поле сражения. В госпитале, когда его стали раздевать, то нашли у него за пазухой японское знамя. Он был награжден Георгиевским крестом, его отдали в учебную команду и предлагали ему сверхсрочную службу. После службы он ушел с хорошей пенсией, рублей тридцать в месяц, что в то время было большими деньгами в деревне. Эта пенсия дала ему возможность скопить себе на старость хорошую сумму. Но пришла революция, пришли люди от революции, наставили на него наганы, сорвали с него Георгиевский крест, как царскую награду, и отобрали у него за это все его деньги, заработанные им своей кровью на войне.
Как известно, отличительной чертой русского человека было его добродушие и веселость, что и теперь осталось, несмотря на далеко не блестящее его положение. Во время владычества Сталина часто приходилось читать всем во всех советских газетах, на первой странице, лозунги, написанные жирным шрифтом: «Догнать и перегнать Америку!», и тут же приводились цифры и проценты количества мяса, молока, масла и шерсти на одного человека. Но это было хорошо на бумаге, а в жизни выходило иначе.
Как-то ехал знакомый Захарова в поезде по своим родным местам и смотрел в окно вагона, наблюдая виды всеми нами любимой русской природы. Вдруг знакомый Карпуши увидел в окно вагона, вдали, человека с длинной палкой в руке и около него какое-то ему мало понятное пестрое стадо. Невольно он обратился к своему соседу: «Дедушка, а что это там такое?» – «Да это пастух пасет коз. Ты думаешь, один Сталин умный, а русский мужик – дурак? Вот когда Сталин приказал обложить частновладельческих коров налогом – мясом, молоком, маслом, а пасти на государственных землях совхозов и колхозов запретил, так что можно было пасти только по обочинам дорог, но что это за корм для коровы, – то мы порезали коров и завели коз. Пускай теперь Сталин догоняет и перегоняет Америку на козах».
Однажды Захаров шел по сибирской тайге, по дороге, где неподалеку был лесоповал (рубка леса). Его стала нагонять большая грузовая машина и, догнав, остановилась возле него. Открывается дверка кабины, и ему неизвестный шофер кричит: «Батя, ты что ж это в наш-то атомный век да ходишь пешком? Полезай в машину!» – и довез его до конечной его цели. И это бывает совсем не редко.
В другой раз как-то ехал Карпуша в местном автобусе, делающем свои рейсы через ряд колхозов. С места отправления шофер спрашивает каждого пассажира, кому куда ехать, и продает билеты. Вдруг Захаров услышал голос шофера: «А вам, гражданин, куда ехать?» – «Мне? Мне надо в «Путь к коммунизму». Так назывался один из ближайших колхозов. Смотрит Карп, шофер улыбнулся, безнадежно махнул рукой и сказал: «Туда никогда не опоздаете, всегда поспеете! Следующий!» Это было так непосредственно и забавно слышать, что пассажиры рассмеялись, да и сам путешествующий в колхоз «Путь к коммунизму» тоже не обиделся.
Когда еще Захаров был в лагерях, то случайно он на пересылке встретился со своим приятелем, тоже служившим в войсках П.Н. Краснова и который, как и все, тоже был выдан большевикам в Лиенце. Он дал Захарову адрес, куда он после освобождения поедет и откуда будет хлопотать об отправке его во Францию. Освободившись раньше Захарова и не имея принудительной высылки, как Карп, он уехал после лагерей, куда и предполагал.
Захаров, попав в Тупик на высылку, написал ему о своем местопребывании. Вскоре Карп получил от него ответ и адрес французского консула в Москве, а через непродолжительное время получил чудную продуктовую посылку с запиской от неизвестной ему доброжелательницы, Татьяны Николаевны, которая написала, что она случайно узнала от Павла Ивановича Джалюка о том, что его друг застрял в Сибири, и что она в память погибшего своего мужа, инженера, при Ежове, в 1937 году, решила послать эту посылку. Захаров написал своей доброжелательнице благодарность за столь щедрое к нему внимание. Потом все время, в течение нескольких лет, он получал хорошие от нее посылки, от человека, которого никогда не знал и даже не видел.