Приехав в «Метрополь», Карп обратился к одной из девиц, прося билет на Париж. «А вы имеете разрешение?» – спросила она его. Захаров дал ей свое разрешение, с которым она исчезла куда-то минут на пятнадцать, и, вернувшись, выписала ему билет, предупредив его не опаздывать в понедельник к 12 часам в Шувалово. Хотя Москва и большая, но найти свободную комнату в гостинице очень трудно, и только под вечер, в Останкине, за Москвой, в новой хорошей гостинице, удалось найти комнату. Шофер, прощаясь с Захаровым, предупредил его, быть ему готовым к 8 часам утра в понедельник, т. к. нужно будет еще заехать за Mile N.
В этой гостинице жило много студентов восточных наций. Сообщение с Москвой – автобусом. Захаров в понедельник рано утром спустился в ресторан, закусил, выпил кофе и стал ожидать 8 часов, когда должен был за ним заехать шофер. Какой-то благообразный пожилой человек видя, что Карп уже одет по-дорожному и с небольшим багажом, спросил его: «А вы, как видно, куда-то едете?» Захаров сказал ему, что едет он во Францию и что ожидает шофера. Случайный незнакомец, услышав слово «Франция», улыбнулся, быстро осматриваясь по сторонам, и, наклонившись, шепотом сказал ему, не зная, что Захаров бывал во Франции: «Мой сын туда ездил, вот где живуха!»
Вскоре приехал шофер, и Захаров вместе с ним, заехав за Mlle N., поехали в Шувалово на аэродром. Здесь началась таможенная проверка вещей. Два хороших чемодана Mlle N., которые нес носильщик, после того как она показала свой паспорт, прошли с ней без осмотра. Когда очередь дошла до Захарова, молодой таможенный чиновник, увидев перед собой его, в таежном бушлате, шапке и сапогах, и его самодельный колхозный сундучок, сделанный им самим еще в Тупике, в Сибири, сказал ему: «А ну показывай свои вещи». Захаров открыл крышку, и чиновник, явно брезгливо порывшись в несложном арестантском имуществе, где была одна чистая смена белья, полотенце, мыло, кружка, ложка и другие мелкие арестантские вещи, хлопнув разочарованно крышкой, сказал ему: «Проходи!»
Прелестная спутница, как добрая фея, улыбалась, наблюдая эту картинку. Вскоре громкоговоритель оповестил, что публику просят занимать места в авионе. У трапа аппарата, по которому поднималась публика, стоял лейтенант пограничных войск, и он проверял только паспорта. Когда Захаров вошел в аппарат, то распределитель мест сказал ему: «Ты, батя, садись тут, у окошечка, и поглядывай в него», указав место поближе к багажному отделению. Когда публика разместилась, Захаров увидел далеко впереди стоящую свою попутчицу. Она, обернувшись назад, смотрела на пассажиров и, увидев его, оставила свое место, подошла к нему и села рядом с ним на свободное кресло, начав предлагать ему папиросы и конфекты.
Вскоре появились стюардессы – молодые, интересные русские девушки, в хорошо сшитой форме из хорошего материала, с пилотками на головах. Они, обходя пассажиров, тоже стали угощать конфектами от головокружения. Потом было сказано всем пассажирам закрепить себя специальными ремнями к сидению. Вскоре что-то заревело снаружи, и аппарат побежал, набирая скорость и легко отделившись от земли, – «Туполев» («Ту-104») поплыл в воздухе, забирая быстро высоту.
Пассажиров было человек шестьдесят и половина мест была свободных. Посреди между рядами кресел в проходе бегали дети, в возрасте 4–6 лет. Из кабины пилотов были переданы для публики бюллетени, в которых сообщалась фамилия пилота, бортмеханика, высота – 9000 м, температура за бортом —50°, маршрут – Москва – Рига – Копенгаген— Брюссель – Бурже (Франция).
Часа через два стали готовиться завтракать. Каждый пассажир выдвинул перед собой крышку стола, а стюардессы принесли закуски с неизменной русской икрой, курицу с рисом под белым соусом, в горячем виде, десерт и кофе. После завтрака, под шум моторов, публика в креслах стала дремать. Захаров, сидя у иллюминатора, видел далеко внизу, как снег или как вату, белые облака, а вверху была чистая синева неба. Это все, что можно было наблюдать на такой высоте. Вскоре внизу замелькали игрушечные деревушки с маленькими домиками и полями, в виде разной величины и цвета прямоугольников. Это была уже Франция.