В течение первых трех дней пребывания Струве в Женеве я неоднократно виделся с ним, то на указанном съезде, то на разных эмигрантских собраниях в его честь, причем, конечно, ни разу не затрагивался вопрос, ради которого он приехал.
Мне эти встречи дали возможность присмотреться к Струве и этим облегчили мне наш основной разговор, который состоялся 23 июня днем. Я напомнил Струве его слова о том, что «Трест» должен дать доказательства своего существования, и спросил его, как это надо понимать и каковы должны быть доказательства.
Он ответил, что метод борьбы с конкурентами (коммунистами) может быть различен. Можно принять тактику непрерывного нанесения отдельных ударов. Можно стремиться к подготовке одного конечного удара. Реальная осуществимость второй тактики кажется Струве мало вероятной и он склонен считать ее провозглашение уклонением от борьбы. Во всяком случае, по его словам, получение денег должно быть предварено определенными доказательствами. Поездка Лежнева является реальным доказательством существования «Треста», но одной поездки мало. Следует установить более тесную связь между «Трестом» и теми кругами, которые могут дать деньги.
В этот момент разговор наш несколько уклонился от основной темы, так как Струве начал говорить о возможности более частых поездок из эмиграции в «Трест» и о полезности продолжительного пребывания кого-либо из руководителей «Треста» в эмиграции, но затем мы вернулись к основной теме и я поставил Струве несколько вопросов.
Я спросил, считает ли он получение мало-мальски крупной денежной помощи осуществимым и кто может такую помощь оказать. Струве ответил, что получение денег, по его мнению, возможно и что деньги могут быть даны либо металлистами (англичанами), либо чехами, на что у него есть серьезные расчеты, но получение денег сопряжено с известными условиями. Так связь («Треста») с Германией и Литвой устраняет возможность получения поддержки от металлистов. Связь с Швейцарией (Польшей) может помешать получению денег от чехов.
Я промолчал и не дал никакого ответа на содержащийся в его словах вопрос (о заграничных связях «Треста»), а сам спросил, при каких условиях он мог бы попытаться, как он сам выразился, получить чек. Струве ответил, что первым условием является для него получение новых доказательств деятельности «Треста», а затем указания «на какую базу «Трест» опирается». Доказательством деятельности может быть повторение поездки, совершенной Лежневым.
Однако поездка Лежнева получила такую широкую огласку, что повторить ее невозможно. Говоря это, он явно упрекнул Лежнева в недостаточной конспиративности, но прибавил, что опубликование книги Лежнева будет иметь ту хорошую сторону, что огласка вызовет интерес, облегчающий получение денег. Его вопрос о том, на какую базу «Трест» опирается, был для меня сразу не совсем понятен, и я попросил разъяснения. Струве в ответ начал что-то путать, но, по-видимому, «базу» он понимает как совокупность реальных возможностей «Треста», особенно в области отношений с окраинными государствами.
Продолжая говорить о необходимости повторения поездки, он сказал, что в настоящий момент первым шагом к получению денег должна была бы быть поездка лица, им указанного; что, в случае принципиального согласия «Треста» на организацию такой поездки, он, вернувшись в Вену (Париж), займется приисканием такого лица.
Отвечая на мой вопрос о размере помощи, он сказал, что говорить об этом невозможно, что все зависит от ловкости посредника, то есть, в данном случае, его самого, и что вообще в таком деле необходимо доверие к посреднику.
Этим, в сущности, разговор по основному вопросу был закончен. Во все время разговора я больше слушал, чем говорил, и раза два подчеркнул, что мои слова не могут обязывать «Трест», так как я говорю только от своего имени, не имея никаких инструкций. По окончании разговора я, однако, почувствовал, что Струве еще что-то хочет сказать, и, действительно, он спросил меня, известно ли мне об обострившемся в последнее время раздоре между Бородиным (Кутеповым) и Сергеевым (Врангелем). Я ответил, что известно, хотя причины раздора мне не понятны.
Тогда Струве с неожиданной горячностью, составляющей разительный контраст с его обычным спокойствием, начал говорить мне о том, что в споре между Сергеевым и Бородиным вся правда на стороне Бородина, что их нельзя между собою сравнивать, что работать надо с Бородиным и что очень жаль, что в последнее время (в «Тресте») возникли тенденции к расхождению с Бородиным и установлению отношений с Сергеевым. Хоть он говорил в форме как бы отвлеченной, но я понял, что речь идет о совершенно определенном вопросе – поездка Лежнева вызвала слухи о том, что «Трест» охладел к Юнкерсу (великому князю Николаю Николаевичу) и Бородину (Кутепову) и хочет работать с Сергеевым (Врангелем). Я понял, что кроме разговора о финансовой помощи целью приезда Струве было также выяснение правдивости этих толков и что этот вопрос интересовал его не менее, если не более вопроса о финансовой помощи. Поэтому я задал ему несколько вопросов и убедился в том, что я не ошибся. Действительно, Струве считает, что Лежнев ездил в «Трест» интриговать против Бородина в пользу Сергеева и что «Трест» охладел к Бородину и хочет с ним порвать.