Повторенная шепотом «тайна», как это бывает в эмиграции, распространилась быстро. Эмигранты в Варшаве знали о нем все до того, как он, через Прагу, добрался в Париж. В Варшаве Федоров признался доверенным монархистам в существовании в Москве глубоко законспирированной монархической организации, и это известие еще раз вернулось в Прагу и Париж и докатилось в Эстонию. Даже название М.О.Р. перестало быть секретом. Старики, как старики, были настроены скептически, а молодые, полные бодрости и надежды на наставшую, наконец, возможность какого-то действия, радовались и гордились тем, что родина организуется».
Упомянутое В.Т. Дриммером разделение зарубежных русских монархистов на сторонников двух великий князей действительно существовало в те годы и не способствовало укреплению авторитета старших во мнении тех, кто был тогда молод. М.О.Р., однако, в своих сношениях с эмигрантами всячески поддерживало Великого князя Николая Николаевича. Якушев и Потапов, при встречах с молодыми участниками организации, не отзывались о бывшем верховном главнокомандующем так насмешливо и пренебрежительно, как они – по словам Никулина – делали это в Москве, в докладах О.Г.П.у. Связь с Кобургом, где жил тогда Великий князь Кирилл Владимирович, была запрещена связанным с М.О.Р. эмигрантам.
В.Т. Дриммер прав, что молодые эмигранты, соприкоснувшись с «Трестом», испытали подъем и веру в возможность свержения советской власти русским народом без иностранного вмешательства. Он, однако, ошибся, приписав Федорову, то есть Якушеву, частые поездки в Прагу и Париж. Чаще всего – в годы существования «Треста» – Якушев бывал в Варшаве. Побывал он в Берлине, съездил с Потаповым в Шуаньи, но в Праге, кажется, не был ни разу. Весть об его поездках и существовании М.О.Р. не могла прийти в Эстонию из Польши хотя бы потому, что отношения «Треста» с эмигрантами возникли в Ревеле. Состоявшаяся там встреча Якушева с Артамоновым была их первым звеном.
«При следующем появлении Федорова, – продолжил В.Т. Дриммер свой неточный рассказ, – уже было известно, что во главе М.О.Р. стоит старый, популярный, безупречный генерал Зайончковский. Появились первые делегаты М.О.Р., назначенные Федоровым в Эстонию, Латвию, Финляндию, Польшу и т. д. Вначале им было приказано ждать и заняться подыскиванием наиболее ценных людей, которых можно бы было позже перебросить в Россию или использовать для организационной работы на месте. Федоров советовал молодым эмигрантам учиться политике на примере «лимитрофов», как русские называли народы, оторвавшиеся от России и достигшие независимости. Он говорил им о необходимости наблюдать международные отношения, учиться и добиваться влияния в странах своего расселения. Постепенно, во всех государствах, где существовала русская эмиграция, возникли дисциплинированные и выполнявшие указания московского центра отделы М.О.Р.».
Тут что ни слово, то фантазия… Не только при жизни и после смерти Зайончковского, но даже после самоликвидации «Треста» его причастность к чекистской «легенде» была известна очень немногим эмигрантам. Этим, вероятно, объясняется крайне редкое упоминание его имени в первоначальной зарубежной литературе о «Тресте», да и до сих пор оно – не в пример Опперпуту, Якушеву, Потапову и Ланговому – затемнено отсутствием точных сведений.
Резидентом «Треста» в Варшаве был Артамонов. Установление связи с русскими эмигрантами в Польше было одной из его обязанностей, но оно не привело к созданию зарубежного отдела тайной монархической организации. С 1923-го по 1927 год Артамонов ввел в Кутеповскую организацию и в М.О.Р. троих эмигрантов и одного польского гражданина, получившего образование в России, причем каждому из них было дано определенное, ограниченное задание.
В политической обстановке так называемых лимитрофных государств о явной русской монархической организации речи быть не могло. Активность резидентов М.О.Р. не была конспиративной в полном смысле слова, потому что проявлялась с ведома и согласия местной власти, чаще всего – местного генерального штаба, но она не была, да и не могла быть, явной, так как министерства и штабы скрывали свой контакт с русскими монархистами.
Назвав несуществовавшие заграничные отделы М.О.Р. дисциплинированными и выполнявшими распоряжения московского центра организациями, В.Т. Дриммер приписал им свойства тех немногих заграничных пунктов связи Кутеповской организации и «Треста», которые состояли из одного резидента и двоих или троих его сотрудников. Дисциплину, «подтянутую невидимой рукой», заметил В.В. Шульгин. Указания московского центра выполнялись потому, что они совпадали с распоряжениями другого центра – парижского, то есть генерала Кутепова. Если между ними возникали разногласия, они не были известны тем техническим звеньям связи, какими были резиденты и их сотрудники.