Известно из всех элементарных учебников, что Гоголь творил лишь «отрицательные типы». Положительных он нарисовать не мог… Вот почему он сжег вторую часть «Мертвых душ»…
Напрасно… А «Тарас Бульба»?.. Разве это не положительный, героический тип, достойный Илиады? Разве эти движения души украинского казака – души совершенно абсолютно русской – не достойны всяческого подражания?.. Критик Эллис3 говорил когда-то, что в женщинах Гоголя много обольстительности – но имена! Ужас! Все эти Параски и Пиндорки… Что ж делать! Гоголь рисовал ведь реальности народной жизни, а не фантастику интеллигентщины… Тарас – героический русский тип, не то что его ополячившийся сын-красавец Андрей:
– А что, сынку, помогли тебе твои ляхи?.. Как, веру продать… Родину продать?
Пусть говорят, что угодно, – но «хохол» Гоголь целиком вполне в динамике русского духа…
Потому что никто иной, как Гоголь, в глухое николаевское время, во время тучных аксаковских обедов – провидел и осознал эту страшную динамику русской души:
– Эх, тройка, птица-тройка! Кто тебя выдумал? Знать, у бойкого народа ты могла только родиться, в той земле, что не любит шутить, а ровнем-гладнем разметнулась на полсвета, да и ступай считать версты, пока не зарябит тебе в очи. И нехитрый, кажись, дорожный снаряд, не железным схвачен винтом, а наскоро живьем с одним топором да долотом собрал и снарядил тебя ярославский расторопный мужик… Не в немецких ботфортах ямщик: борода да рукавицы, и сидит черт знает на чем; а привстал да замахнулся, да затянул песню – кони вихрем, спицы в колесах слились в один гладкий круг, только дрогнула дорога да вскрикнул в испуге остановившийся пешеход – и вот она понеслась, понеслась, понеслась!.. И вон уже видно вдали, как что-то пылит и сверлит воздух.
– Не так ли и ты, Русь, что бойкая, необгонимая тройка несешься? Дымом дыбится под тобой дорога, гремят мосты, все отстает, и остается позади… Русь, куда ж несешься ты? дай ответ. Чудным звоном заливается колокольчик; гремит и становится ветром разорванный в куски воздух, летит мимо все, что ни есть на земле, косясь, постораниваются и дают ей дорогу другие народы и государства…
Только в динамике мог бы изобразить Гоголь то, что хотела бы Русь, но в те николаевские времена – нельзя было писать в динамике…
Есть современная школа Гоголя; его мертвящая тоска подхвачена в литературе в «Мелком бесе» Сологуба4, в «Леоне Дрее» Юшкевича5. А его невысказанная им русская динамика – в Андрее Белом, этом неразгаданном доселе великом русском национальном писателе и философе… Нет, Гоголь – не быт! Гоголь – не «реалист». Гоголь – сверхбыт и сверхреалист, который показал, как никто в России, те движения русской души, которые движут нашу историю…
– Гоголя еще будут читать…
Жарким утренним полымем вспыхнула на заре 19 века роскошная красота русской литературы… Какие имена! Какая сила понимания, пленительной изобразительности… На победоносном челе России, победившей Наполеона – это был действительно алмазный венец…
Велика тогда была победа! Привел Наполеон на Россию 420000 человек, да еще потом подошло 113000 разных «двенадцати языков», а через мутные воды Березины, в отребьях, в крестьянских тулупах, в церковных ризах утянуло ноги только 18 000 европейцев. И сам Наполеон промчался мимо них догорающим метеором в своей шубе зеленого бархата, рядом с внимательным, любезным, но находившимся в полном скрытом отчаянии Коленкуром…
Запела тогда Россия, заговорила, взяла в руки перо… засияла всеми красками своего первого свидания с миром, радостью первой сознательности… Поднялись имена, как звезды, и теперь, переживши то время всего на столетие, – мы пожинаем обильные юбилеи… Мелькнуло сто лет рождения Пушкина, подходит столетие его печальной смерти, мелькают юбилеи Лермонтова1, Пирогова2, Белинского3, Кольцова4, Бородина5, Мусоргского6, Менделеева7, Толстого8, наконец, Чехова9. 19 век в России – это век впервые пробужденного русского самосознания…