До сих пор мы говорили о помеси наций, теперь обратим внимание на помесь фамилий. Кому из путешествовавших по России не известно, что в нашем обширном отечестве встречаются ограниченные местности, отдельные села и деревни, исстари славившиеся, как оазисы среди пустыни, красотой своих жителей. Такая молва большею частью идет не напрасно. В этих селах и деревнях вы действительно встречаете народонаселение и стройное и красивое, иногда с совершенно особенным оттенком, чем в смежных местностях. Образчиком этому может служить, например, наша Охта, если мы сравним ее жителей с жителями других окрестных петербургских деревень. Объяснить это не трудно, если мы вспомним, что некоторые отдельные местности точно так же славятся красотой и лучшим качеством животных. Так, напр., кто не знает про холмогорских и тирольских коров, про вятских и шведских лошадей, про романовских и шленских овец и пр. Эти животные, раз разведенные от доброкачественных родоначальников и поселенные в известной местности, плодились здесь, сохраняя более или менее свой первоначальный тип даже при продолжающихся время от времени помесях с туземными животными.
Точно так же объяснение вышеприведенного факта исключительной красоты мы должны искать в счастливом происхождении этих жителей от красивых и крепких родоначальников, или в подновлении семейных пород пришлыми, однокровными, но лучшими элементами. Так, например, относительно Охты мы знаем, что жители ее произошли от переселенцев разного рода вольных людей Новгородской, Тверской и Олонецкой губерний, выписанных сюда при Петре I в числе трехсот. Зная, с одной стороны, что жители Новгородской и Тверской губерний и прежде и теперь отличаются стройным и красивым сложением, а вольная молодежь их, выбранная для переселения, по всей вероятности состояла из более способных к работе, следовательно, более рослых и крепких людей; с другой стороны, предполагая, что вольные переселенцы, преимущественно старообрядцы, едва ли в своем поколении допускали помесь с окрестными (туземными) жителями Петербурга, – мы поймем, отчего тип охтян выработался чище и лучше, нежели у жителей окрестных петербургских деревень, где происходили и происходят помеси с финским племенем. С другой стороны, нельзя не допустить и того предположения, что охтянки при своей свободе, в постоянных сношениях с Петербургом, кое-когда подновляли свой род элементами разнообразного петербургского народонаселения.
Относительно деревень, разбросанных в глубине России, большею частью можно сказать то же самое, т.е. что красивые жители их произошли от переселенцев из других губерний, отличающихся лучшим типом жителей, или расплодились и усовершенствовались под влиянием пришлых и временных обитателей. В ряду этих последних нужно поставить на первом плане войска и фабричных рабочих. Что долго продолжающиеся военные постои имеют влияние на тип нового поколения занимаемой ими местности, в этом внимательному наблюдателю убедиться легко. Рослые и бравые солдаты, особенно гвардейских и лейб-гренадерских полков, сплошь и рядом служат рассадниками красивого народонаселения, незаметно сглаживают фамильные недостатки данной местности, обновляют вырождающееся племя, точно так же, как в сельскохозяйственном быту кровные или полукровные животные (приводимые с заводов) поддерживают и поправляют мельчающую расу деревенского скота. Мы слыхали, что описанное влияние солдат было давно известно помещикам, и что некоторые из них, по экономическим расчетам, будто бы желали в своих деревнях военных постоев, находя, что налоги от них значительно вознаграждаются в будущем приобретением большого количества живых рабочих сил. Как бы то ни было, но, сравнивая народонаселение местности, где долго квартировали войска, с народонаселением местности, где не было этих постоев, мы почти всегда найдем, что жители первых превзойдут рослостью и силой.
И это будет еще понятнее, когда мы разберем законы вырождения и подновления фамилий, – влияние помеси крови и отборно доброкачественных племенных рассадников на новое поколение данной местности. Кроме солдат, такую же роль могут играть, хоть и в меньшей степени, и другие пришлые и временные обитатели, как, напр., рабочий ремесленный люд, приходящий на заработки из других губерний, мелкие торговцы (напр., вязниковцы, офени и пр.), фабричные и т. п. Влияние их на тип жителей данной местности менее заметно, нежели от солдат, так как численность первых несравненно менее, но оно все-таки есть.