Днем невиданные полчища обуви бродят по улицам, вынюхивают чужие следы, решают, повернуть вам направо или налево, успеть на автобус или опоздать, встретить нечаянно друга — или пройти в двух шагах, разминувшись на долю секунды… Стучат каблуки, шлепают подошвы, хлопают слишком свободные голенища.
Чей-то башмак стоит на письменном столе. Как он туда заскочил?..
Кирилл проснулся.
За окном едва серело.
Из приоткрытой форточки приторно пахло черемухой.
— Чего вы от меня хотите?!
Туфли стояли на столе, на старой газете «Известия». Стояли, бессильно раскинув шнурки — будто разводя руками.
Туфли не могли ему ответить.
Он снова — в который раз — взял их в руки. Внимательно рассмотрел подошву, пощупал швы, потрогал стельку. Господи, да он рехнулся, это всего лишь туфли, обыкновенное изделие обувной промышленности, производство — Великобритания…
Это он, Кирилл, сходит с ума.
Этот обрывок бумаги с записанным на нем номером телефона он выбрасывал уже раз пять. А тот все равно находился — в кармане, на дне сумки, в ящике учительского стола…
Гудок. И еще гудок. В телефонной будке сыро и пахнет какой-то дрянью, сквозь мутные стекла видна коротенькая очередь — две нетерпеливые грузные дамы, блондинка и брюнетка, обе заранее раздражены ожиданием, хотя Кирилл еще не начал разговор.
Может быть, ему так никто и не ответит?..
— Алло! Кирилл Владимирович?
— Я…
— Добрый день! Вы что-то хотите мне сказать?
— Я… отдам вам туфли.
— Замечательно. Мне зайти?
— Н-нет, — выдавил Кирилл. — Давайте встретимся… Возле… нет… — почему-то он не додумался выбрать место встречи заранее, — возле… Возле центрального книжного, знаете где?
— Возле магазина или возле книгообмена? — Кириллов собеседник выказал осведомленность.
— Возле книгообмена.
— Хорошо. Когда?
— Через… час, — Кирилл кашлянул, прочищая горло.
— Договорились, Кирилл Владимирович. До встречи!
Гудки.
Пухлая брюнетка постучала согнутым пальцем в мутное стекло телефонной будки:
— Сколько можно! Люди же ждут!
Кирилл стоял, глядя на книжные полки.
До встречи с голубоглазым оставалось еще пятнадцать минут. Кирилл стоял. «Граф Монте-Кристо»… «Женщина в белом»… «Виконт де Бражелон»…
На самой верхней полке, под номером один, помещались помимо приключений неукротимой Анжелики здоровенный том Стругацких и не менее толстая книга Станислава Лема. Кирилл знал, что у него нет ничего, достойного такого обмена. Все, что он приносил, оценивалось зазнайками-продавщицами как «три» или даже «четыре»; Кириллу не раз снилось, как он открывает стеклянные дверцы и, протянув руку, ощущает мягкую тяжесть книги…
Туфли жали. Стискивали ноги все сильнее. Или кажется?
Зачем он здесь? Что он задумал — предательство?
Бред. Ерунда. Кого он предает — туфли? Смешно… Это вещь, неодушевленный предмет… Производство — Великобритания…
Корешки книг расплывались перед его глазами. Как будто там, в шкафу, шел сильный дождь и заливал стеклянные дверцы изнутри.
Зачем он здесь? Что его держит? Есть еще десять минут до назначенного времени, он может просто повернуться и уйти… Не обувь управляет человеком, а…
Что плохого в том, чтобы вернуть чужие туфли хозяину? Это ведь чужие туфли, он, Кирилл, в жизни не присваивал чужого…
Уйти! Еще есть время. Он не должен их получить!
Кирилл повернулся к выходу. Идти было неожиданно трудно — в магазине вдруг образовалась толпа, путались под ногами чьи-то дети, не уходили с дороги старушки с авоськами, продавщица выплыла из-за прилавка и двинулась к шкафам, позванивая ключами, — доставать книгу для какого-то счастливца…
— Кир!
Он вздрогнул: Ира, нарядная похорошевшая Ира, стояла у входа:
— Кирюша! Привет!
— Привет. Ты как здесь? — спросил он через силу.
— Секрет. — Ира улыбнулась так хитро-невинно, что Кирилл вдруг вспомнил о своем дне рождения, о том, что осталась всего неделя, и вспомнил какие-то Ирины слова насчет «потрясного подарка»…
Он был готов улыбнуться в ответ, улыбнуться и обнять Иру за плечи, когда сквозь стекло витрины, за спиной нетерпеливого покупателя, перебирающего на прилавке уже отобранные книги, увидел на улице Алису, сосредоточенно и быстро шагающую к двери «Букиниста».
Оказывается, он все время этого ждал. Был готов к такому вот мгновению. Ноги его приклеились к цементному полу, но разум оставался свободным, в бешеном темпе перебирая десятки возможных сценариев.