Очевидцы вспоминали, что взрыв раскрыл Хун-та-руэ-а как лепестки цветка, вывернул наизнанку сразу во все три стороны. Доски и камни разлетелись на несколько кварталов, а руины здания мгновенно охватил огонь… Этот огонь до сих пор чувствовался во взгляде Кноб Хуна.
— Мне нужен ваш совет, Ежи, — голос Дядюшки изменился — начался деловой разговор. — Много лет назад у меня украли очень дорогую вещь. Не ценную, а именно дорогую моему сердцу. Я истратил на поиски огромные средства и наконец взял след. Теперь мне осталось только пойти и забрать ее.
Баклавский не перебивал, пытаясь понять, к чему клонит Кноб Хун.
— Но беда в том, что вещь ждет меня в очень неудобном месте — там, где Баллена впадает в бухту. Сотни кораблей и лодок бороздят устье днем и ночью. Мне хотелось бы обойтись в этом деле без посторонних глаз. Небольшое содействие Досмотровой службы, пара катеров сопровождения на то время, что понадобится ныряльщикам, очень помогли бы мне — вы ведь не откажетесь помочь, Ежи? Дадите немного чок-дэ старому человеку?
Вся социальная жизнь Пуэбло-Сиама строилась на чок-дэ. Хотя это слово на сиамском обозначало удачу, речь шла скорее об услуге. Не всегда нужны деньги, если можно просто попросить. Кто-то принесет тебе удачу в твоем маленьком деле, а однажды и ты сможешь помочь доброму человеку. Вернешь чок-дэ. Услуга за услугу. Чок-дэ не дает счастья, и лучше соблюдать баланс — отдай, сколько взял.
Еще слова Дядюшки означали, что он не предлагает Баклавскому денег — да между ними такого никогда и не случалось. Что может быть проще — подогнать два-три катера на пару часов к устью? И все же… Баклавский понимал, что нельзя затягивать с ответом на такую пустяковую просьбу, и лихорадочно прокручивал все варианты — ему не понравилось то, о чем говорил Кноб Хун.
— Это важно для меня, Ежи. Нужно забрать вещь как можно скорее, хорошо бы сегодня. В любое удобное для вас время.
— Глубина Баллены там, где она впадает в бухту, очень велика. — Баклавский посмотрел Кноб Хуну в лицо. — Больше сорока метров. Сиамцы — искусные ныряльщики. Если бы они могли донырнуть и найти то, что вы ищете, любезный Кноб Хун, вы не стали бы просить меня о содействии. Вопрос в том, что вы собираетесь организовать погружение водолаза.
Дядюшка Спасибо застыл как статуя. Ни одна морщинка не дрогнула на его лице. Если бы я сейчас сказал «да», подумал Баклавский, то уже не смог бы взять назад свое слово, вне зависимости от любых обстоятельств.
— А поскольку все водолазное оборудование, — продолжил он, — является собственностью Королевского флота, производится только для военных, не продается на сторону и строжайше учитывается, то вам пришлось купить его не в Кето. Я прав?
Дядюшка через силу улыбнулся и вежливым кивком подтвердил предположение. Спокойствие давалось сиамцу с трудом. Он расстегнул две верхние пуговицы френча.
— Позволю себе напомнить, господин Хун, — Баклавский отодвинулся от стола и встал. Поднялся и сиамец. — Позволю напомнить, что с Великой Бирмой мы находимся в состоянии войны.
— Ежи…
— Я не знаю и не хочу знать, ввезли вы уже бирманское оборудование в обход портов или собираетесь сегодня сгрузить его с «Царицы Клео». То, что вы мне предложили, пойди я на такой шаг, расценили бы как государственную измену. Я не ждал от вас подобного, господин Хун.
Сиамец оперся кулаком о стол. Он был невероятно взволнован. Из расстегнутого ворота свесился маленький темный ключик на черном шнурке — Баклавскому даже показалось сначала, что это нательный крест. Ноздри Дядюшки хищно раздувались.
— Мне нужна эта вещь, Ежи! Я добуду ее с вами или без вас. На благо Пуэбло-Сиама и всего Кетополиса! Попади она в чужие руки, случится страшное. Вы очень разборчивы, Ежи, я ценю вашу щепетильность, но это не тот случай! Досмотровая служба исчезнет через считаные дни — если еще раньше Остенвольф со своими дикарями не опрокинет патройский рубеж. Кето на грани хаоса, Ежи! Не цепляйтесь за принципы, помогите мне!
И ведь не врет, понял Баклавский. По крайней мере, считает свои слова правдой. Но мне нечего ему предложить.
— Извините, что разочаровываю, уважаемый Кноб Хун. Закон есть закон — пока я руковожу Досмотром. До свидания!