Спустя еще два этажа начальник Роу согласовал дозированный вброс по Нью-Йоркскому проекту, квартал назад окрылившего боссов издательства великолепными результатами. Манфред, переминаясь с ноги на ногу, терпеливо ждал.
— Хорошо. Вот, взгляни и постарайся не треснуть от зависти. — Эдвард вложил во фразу весь свой профессионализм, но выпущенные с мастерской жесткостью слова разбились о радужный ореол счастья, окружавший Бирнбахера. — Говорят, что медбрат, приглядывавший за Хемингуэем в последние годы жизни, завещал рукопись своему внуку. Тот решился опубликовать.
— Не может быть?! — притворно охнул Манфред, выпуская из лифта еще двоих офисных травоядных. В его голосе сквозила неприкрытая насмешка. — До чего же чудесная находка! Поздравляю.
Поймав на клинч-линии зашифрованный документ, он активировал криптографическую программу, с помощью которой конкуренты вели войну информационного подавления и ненароком слитых друг другу документов.
Однако едва начав читать, Бирнбахер мгновенно посерьезнел, Роу ощутил это по напряжению его плеч. Хищно прищурившись, Тед представил, как, скрывшись под массивными линзами кибергласса, его злейший конкурент хмурится, вчитываясь в выданный к ознакомлению фрагмент.
— Идите за стол, — сказала Джейн, и впервые по-настоящему поглядела на Майкла.
Он был высокий, не такой пепельный, как Марк, с фигурой марафонского бегуна. Обветренное лицо было серьезным. Армейский френч обгорел на Солнце, на его фоне ярко выделялись свежие нашивки. Левый рукав, заправленный за пояс, был пустым. На левой груди блестела пятиконечная звезда «Медали почета» в бронзовом венке.
Марк поднялся со стула. Он сидел на нем, пока готовился ужин, все время глядя в окно. В противомоскитную сетку бился москит.
— Выпьете чего-нибудь? — спросила Джейн.
— Я, право, не знаю, — сказал Марк. Он не улыбался весь вечер, не смотрел на брата.
Джейн понимала его смущение. Одновременно коря мужа, она переживала за его спокойствие. Неловкости не испытывал только Майкл, сидящий на диване так, что брат хорошо видел новую награду на его груди.
— Я выпью виски, — сказал Майкл.
— Виски нет. Есть джин, — сказала Джейн. — Его гонит старый Томас, он живет в трех милях к северо-востоку.
— Хорошо, пусть будет джин, — сказал Майкл.
— Я тоже выпью, — сказал Марк. Он сел за стол, не дожидаясь старшего брата.
Джейн поставила на стол бутылку. Единственной рукой Майкл вынул деревянную пробку.
— Четыре дня назад Марк узнал, что его представили к «Медали свободы», — сказала Джейн, расставляя тарелки и стаканы. — Пришло письмо из Сакраменто.
— Это награда для гражданских, — твердо сказал Майкл. — Для тех, кто не осмелился пересечь океан.
«Он что, собирается унизить своего братаи моего мужа прямо так, едва переступив порог нашего дома?»— с обидой подумала Джейн. Марк сидел прямо, глядя в пустую тарелку перед собой. Он молчал.
— Мы все побывали на этой войне, — сказала Джейн. — Я работала на фабрике, где делали бинты. Марк был начальником цеха по сборке выхлопных коллекторов на заводе «Солар». Это для истребителей «Мустанг».
— Садись за стол, — сказал Марк. Он не смотрел на брата. Его бледное от природы лицо стало еще белее.
— Война на расстоянии похожа на охоту на тигров в зоопарке, — сказал Майкл, наливая джин. Налил сначала себе, потом брату.
Он двигался хорошо, увечье почти не мешало. Джейн было жалко его. Еще больше она жалела мужа. Она не была жесткой женщиной, покорно соглашаясь с любым суждением Марка, тоже не самого властного человека на свете. Джейн любила Марка и не осуждала его решения. Она поддержала его и намеревалась поддерживать впредь.
Джейн постаралась не расплакаться от обиды и досады. Она не так представляла встречу с братом мужа, которого они не видели почти три года.
— Мужество и патриотизм не всегда измеряют в выпущенных пулях, — вежливо сказала Джейн. Она поставила на стол кастрюлю с рагу, раскладывая еду по тарелкам.
Мужчины выпили. Майкл потянулся к тарелке несуществующей рукой, и когда с запоздалым пониманием обнаружил ее отсутствие, смутился и закашлялся.
— Если угодно, Джейн, я могу рассказать о патриотизме, — сказал Майкл. — И о мужестве тоже рассказать могу.
Дочитав, Манфред глубоко и нарочито шумно вздохнул.
Плечи Бирнбахера обмякли, на дисплее клинч-линии опять появилось его лицо. Роу был готов поклясться, что отрывок врезал противнику, как молот по темени. Но отчего-то в этом коротком вздохе ему все равно послышалось и облегчение. Неужели «Рэндом Хаус Паблишинг» на самом деле совершил невозможное?
— Похвально. — Бирнбахер медленно покивал. Из лифта вышли четверо последних пассажиров, оставив книгоделов наедине. — Как вы достали рассаду?
Вопрос, конечно же, был бестактным. Но корпорации вроде «Рэндом Хаус» или «Саймон, Шустер и Усманов» так старательно заметали за собой дорожки, что вставшие на остывший след конкуренты не могли даже надеяться на повторение результата или обнаружение улик. Потому Роу ответил, постаравшись наполнить голос превосходством и скрытой издевкой:
— Домашний халат. О том, что с 1961 года его не стирали, говорить излишне.
— Коллекционеры?
— Правнук агента ФБР, занимавшегося расследованием. Фамильный сувенир, так сказать. Стоил немалых денег.
— Мы тоже искали его…
— Я знаю.
Роу победно улыбнулся и в ту же секунду осознал, что окончательно угодил в ловушку. Бирнбахер дотянулся до пульта ручного управления лифтом, принудительно притормаживая кабину перед тридцать четвертым этажом.
По такому случаю он даже повернулся к Эдварду лицом, хоть клинч-линию и не разорвал, продолжая изучать коллегу-конкурента сквозь полупрозрачное забрало кибергласса.
— Моя очередь, Тед. Мы ведь заключили уговор? — вкрадчиво поинтересовался он, сбрасывая Роу ответный фрагмент. — Изучи. Заголовка пока нет, но автора ты узнаешь сразу.
Раздираемый страхом и жгучим любопытством, тот принялся читать, все еще гадая, не блефовал ли ненавистный Манфред, собираясь покрыть самую свежую из свежайших карт «СШиУ».
На первых строчках пытливость и сомнения улетучились, словно спирт из смеси с оливковым маслом, оставив после себя клейкое ощущение приближающейся катастрофы…
Воодушевленный, Фелан Турлоу поспешил вниз по Ричардсон-стрит, стараясь не упускать из виду сочнозеленый сюртук мистера Киллиана. С каждым новым шагом юношу пронизывали все более острые волны воодушевления и азарта, наиболее присущие страстным поклонникам охоты, лошадиных бегов и карточных игр. «Вот так удача, вот так удача!» — все твердил он едва слышно. Лицо его раскраснелось, а шелковый шарф грозил размотаться, этой крохотной деталью выдавая охватившее Турлоу возбуждение.
На углу с куцей и немало тошнотворной Гай-стрит Фелан был вынужден застопориться. Остановившись за лавкой торговца жухлым редисом — деревянными ящиками, составленными пирамидой, — Турлоу напустил на себя вид праздный, вовсе не связанный с преследованием и выслеживанием, постаравшись восстановить дыхание и придать лицу привычный розовый оттенок.