Я бегу в женскую раздевалку. Включаю свет. Меньше чем через минуту в стекло стучит Максим. Я открываю окно и говорю ему:
– Подождите.
Снова бегу на пост.
– Виктор Сергеевич, там сыро и воняет чем-то. Я окно открыла.
Он пожимает плечами.
– Ну ладно.
Кто же станет спорить с беременной!
Краем глаза я замечаю у него на столе мой термос. Интересно, пил он уже или нет? В пунш добавлена хорошая доза мочегонного – в качестве дополнительной страховки.
Возвращаюсь в раздевалку, впускаю Максима.
В темноте плещет вода в бассейне. Тоже дополнительное прикрытие.
Мы встаем на пороге раздевалки. Я смотрю на сенсорные ленты под потолком. Вот загорелись синие огни на противоположной стене. Вот погасли – и загорелись сбоку. А вот сейчас вспыхивают клетки вдоль «нашей стены». Я, стараясь двигаться плавно и без рывков, иду, прижимаясь к кафелю. За мной Максим.
– Раз, два, три, четыре, пять – стой!
….
– Четырнадцать… пятнадцать… пошли.
….
– Четыре, пять – стой!
….
– Четырнадцать… пятнадцать… пошли.
Так мы приходим к заветной двери. Максим достает кредитную карточку и в момент очередного «мертвого сезона» вскрывает замок. Это у него получается с первой попытки – сразу видно, что человек опытный.
За дверью лестница.
Мы спускаемся в «подвал Синей Бороды», и я решительно щелкаю выключателем.
Перед нами действительно около дюжины медицинских аппаратов. Некоторые прикрыты пленкой, другие стоят просто так, открытыми, на контактах еще остались следы геля. Мы с Максимом идем вдоль стен, внимательно изучая каждый прибор. Один напоминает старинную радиостанцию с огромными наушниками, другой имеет манипулятор, больше всего напоминающий пистолет, третий вообще соединен с надувным костюмом, способным надежно обездвижить пациента. И чем дольше я смотрю, тем лучше понимаю, как я опростоволосилась.
Максим мрачно созерцает всю эту средневековую пыточную камеру.
– Вы можете разобраться, что тут к чему?
Я не знаю, куда девать глаза от стыда.
– Да, могу. Я ведь медсестра по образованию. И… Максим, извините, я обманула вас. Не нарочно, но…
– Что значит обманули?
– Это не лаборатория доктора Франкенштейна. Это – кабинет аппаратной косметологии.
– Что?
– Да. Просто я не знала. Может, они не хотели регистрировать его, потому что это чертова уйма бумажек и денег, а может, просто еще не успели.
– А он так и должен выглядеть? – спрашивает Максим с подозрением. – Вот эта, например, штука. – Он тыкает пальцем в костюм. – Она безопасна? Сюда добровольно ложатся?
– Да, это аппарат для лечения целлюлита. Кавитация ультразвуком в сочетании с вибрацией. Выглядит, правда, устрашающе, но абсолютно безопасно.
– Вы точно знаете?
– Максим, у меня вторая специализация – массаж и физиотерапия. И увы – здесь совершенно стандартные конфигурации. То есть не увы, конечно, но…
– А это? – Он тычет в «радиостанцию».
– Ультразвук высокой частоты.
– А если наложить электроды на виски?
– Пожалуйста. Мы в училище так баловались. Говорили, успокаивает и помогает от отупения. Но это, скорее всего, эффект плацебо.
– А это что?
– Дарсонваль. Импульсные токи. В ходу с двадцатого века.
– И больше ничего?
– Из того, что нас интересует, ничего.
– Понятно.
Он сует руки в карманы пальто и отворачивается от меня, не в силах скрыть своего разочарования.
Я снова покаянно тяну:
– Максим, простите!
– Да ладно, – отвечает он, не поворачиваясь. – Сам виноват, дурак. Устроил тут теорию заговора, еще и вас втянул.
И выходит. Я бросаюсь следом, захлопываю дверь, хватаю Максима за плечо, прижимаю к стене. И вовремя – вбегает охранник.
– Это еще что? Что вы тут делаете?
Максим, мгновенно оценив ситуацию, взасос меня целует.
– Вот те на! Вот охальники! – Охранник так возмущен, что переходит, вероятно, на лексикон собственной бабушки. – Нашли место лизаться! А ну пошли вон, пока я полицию не вызывал.
Я судорожно извиняюсь, Максим сует ему купюру, и мы сбегам.
Глава 6
Тайна Лизы
Мы сидим в каком-то кафе, ближайшем к месту нашего позора. Я пью чай. Максим взял какой-то алкогольный коктейль, но не притронулся к нему. Только ткнул пальцем в панель голографических программ, и теперь наш столик плывет в корзине воздушного шара над полноводной мутной рекой (кажется, Амазонкой или Меконгом), полускрытой тропическими зарослями, под пронзительные крики обезьян, устроивших перепалку на вершине огромного дерева. Но Максим едва ли замечает эту экзотику – вестибулярная зона его коры почти не реагирует.