С форсунок срывались частые и мелкие капли, это был еще не дождь, но и без того топкая и «живая» почва мгновенно превратилась в жидкую разваренную овсянку. Походная обувь по щиколотку вязла в грязи, и каждый новый шаг давался с превеликим трудом. Складывалось впечатление, будто «темная зона» противится нашему продвижению через свои девственные территории. Сейчас бы спрятаться под крышу, развести костер и забыться сном, укрывшись с головой волглым пиджаком. Но ничего похожего на убежище поблизости, увы, не наблюдалось, и мы продолжали брести вперед через морось и туман, чуть позолоченные тусклым светом ламп, словно призраки или лесные духи, идущие из ниоткуда в никуда.
Вокруг нас чавкало и хлюпало. Причудливые деревья вблизи откровенно пугали, пробуждая в каждом глубинные страхи детства и представляясь дистрофичными чудовищами, слепо выпроставшими в стороны многопалые конечности.
Влажному шелесту, звук которого нарастал впереди, мы поначалу не придали значения, поскольку он до последнего момента не выделялся из общего фона. А потом из тумана в нашу сторону выдвинулось одно из самых отвратительных и богомерзких созданий, которое только мог носить Корабль.
Овальное, выпуклое сверху туловище высотой в четыре фута и длиной – боюсь даже предположить… Оно все тянулось и тянулось из тумана: сегментированное, собранное из члеников, одетых в глянцево-блестящий хитин, частящее многочисленными лапами. С большими круглыми глазами, что, словно мозаика, были собраны из агатово-черных фасеток. С раззявленными, точно в беззвучном крике, челюстями, вокруг которых подергивались не то недоразвитые лапы, не то костистые щупальца. Вонь желчи и рвоты, которую источала мерзкая тварь, перебила запахи сырой земли и дождя, в мгновение ока став невыносимой.
Грянул выстрел. Пуля, выпущенная из «винчестера» майора Шефнера, с визгом срикошетила от скошенной хитиновой пластины, прикрывающей твари голову. Тем не менее чудище взяло в сторону. Пронеслось мимо нас, точно кеб, управляемый крепко принявшим на грудь возницей. Исчезло в тумане.
– Иисусе… – простонал профессор Милфорд.
– Р-ракообразное! – заключил Телье и добавил совсем уж очевидное: – Г-гигантское!
Я же предположил, что чудовищная мокрица не собиралась нападать на нас, и что это мы – чужаки, а она – на своей территории.
– Будьте начеку, – пробурчал, оглядываясь, Шефнер. – Случайна наша встреча или нет, но челюсти этой мокрицы явно рассчитаны не на то, чтобы жевать листву.
Действительно, прежде чем мы достигли платформы подъемника, нам довелось воочию убедиться, что этот первобытный мир предельно жесток. Мы натолкнулись на растерзанное существо, похожее на многоножку. Само собой, размеры многоножки также внушали трепет. Несколько «мокриц» поедали ее внутренности, не обращая внимания на усиливающийся дождь, и, хвала господу, на нас – пришельцев, неосторожно приблизившихся к тошнотворному пиршеству. Оторванные лапы многоножки ворочались в лужах, словно не могли смириться, что тело, которое они должны были спасти, давно находится отдельно.
Мы продвигались вперед. Огромные красные черви, больше похожие на удавов, выбирались из земли, не стесняясь нашего присутствия. Они извивались, разбрызгивая жидкую грязь, в недоступной человеческому пониманию неге. Когда же мы подходили совсем близко, черви нехотя зарывались в жижу. Но на каждом шагу мы ощущали, что эта неугомонная дрянь продолжает копошиться под нашими ногами. Не самое приятное чувство, доложу.
И вот наконец мы встали на твердую поверхность. Платформа вздрогнула, как застоявшаяся лошадь, и медленно, со скрипом, поползла вниз. Дождевые капли еще долго ниспадали нам на головы мелкими, злобными плевками.
Мы использовали передышку, чтобы отдохнуть и подкрепиться. Нам повезло, что, отправляясь в первую вылазку, отряд майора Шефнера захватил с собой некоторое количество припасов. Безусловно, это была лишь толика от запаса, оставшегося в Броквудском лесу, но все же каждому досталось по нескольку галет и по куску свиной тушенки. Пустив по кругу флягу с водой, мы запили нехитрую снедь. Однако вода не спасала глотку от привкуса стылого жира, и я покончил с остатками виски.
Новый горизонт встретил нас смесью запахов горячего железа, селитры, сырой нефти и дегтя. Раскатисто и сердито гремело, словно в отдалении забивал сваи паровой молот.
И снова на долгие, тягучие минуты мы оказались в плену увиденного. Миры «темной зоны» изменялись, точно узоры в калейдоскопе, не прекращая повергать нас в изумление. Платформа находилась под сводом нового горизонта, и ее спуск продолжался с той же неспешностью, с которой улитка сползает по замшелому стволу вяза. Нам же выпала возможность осмотреться на мили окрест.
Без сомнения, эта часть Корабля была зеркальным отражением Угольного Мешка. Однако отличия также оказались разительными. Прежде всего отсутствовала Карбоновая Глыба. Старик Надсон, вложивший средства в экспедицию, был бы разочарован: вместо горы угля здесь имел место овальный котлован со ступенчатыми склонами. Приходило на ум, что полезные ископаемые уже кем-то выработаны. Вид самой долины так же красноречиво говорил, что некогда здесь находилась промышленная зона, однако со временем все работы прекратились, и на эти бесплодные земли пришли упадок и запустение. Терриконы наползали один на другой, не было ни пятнышка зелени. Грунт – как будто вспахан чудовищным плугом, за которым мог бы идти языческий бог из седой древности. В низине, прилегающей к котловану, угадывалось какое-то движение. Хотя это могло колыхаться горячее марево.
А еще через миг никто не смог удержать восклицания. Из-за серого муравейника вытянутого террикона вышли четыре реликтовых механоида – собрата того исполинского экземпляра, чей остов украшал фойе Рей-Браунского университета. Только эти механоиды отнюдь не были реликтовыми. Они были порождением «темной зоны» и существовали с нами в одно и то же время, как бы ни безумно это могло звучать.
Шестилапые, с передними конечностями, которые можно было бы с натяжкой назвать руками. С крошечными безликими головами на длинных и гибких шеях.
Они шли друг за другом. Две особи более крупного размера, и две – относительно мелкого. То и дело из труб, расположенных на спинах за плечевыми поясами, вырывались облака зловонного сизого чада.
Один из студентов по распоряжению профессора Телье уселся на платформу и принялся зарисовывать удивительное шествие в блокноте, ловко орудуя карандашом. Какая все-таки жалость, что наше фотографическое оборудование осталось в Броквудском лесу.
Механоиды скрылись за очередным отвалом земли. На движущуюся платформу они не обратили ни малейшего внимания. Либо это было для них привычным явлением, либо природа Корабля лишила механические создания любопытства.
Итак, платформа остановилась. Какое-то время мы молча стояли и, нахмурившись, рассматривали негостеприимный пейзаж. Было очевидно, что здесь мы вряд ли сможем найти воду и пищу. Даже горизонт с гигантскими червями и мокрицами мог показаться более пригодным для жизни нежданных гостей из Объединенного Королевства.
Затем мы почувствовали, что за нами кто-то наблюдает. Взгляд был пристальным и холодным, так мог глядеть охотник, оценивая расстояние до цели, скорость ветра, вычисляя упреждение, прежде чем спустить курок…
Я рывком оглянулся. Что-то темное скрылось за терриконом, только зашуршал потревоженный щебень.
– Здесь как в кошмарном сне, – пожаловался Уильям Ганн.
– Зря мы сюда пришли, – поддержал своего аспиранта Милфорд.
– Зря или не зря, – протянул майор Шефнер, забросив «винчестер» на плечо, – нужно разведать горизонт, джентльмены. А после будет видно, что делать: вернуться или искать следующий подъемник.
Я же прислушался к гулкому звуку, что рождался и затихал в отдалении. Человеку с живым воображением могло бы показаться, что на другом конце пустоши бьется, иногда сбиваясь с ритма, металлическое сердце.
– Предлагаю проверить источник шума, – сказал я. – Карбоновой Глыбы нет, похоже, месторождения горизонта выработаны. Но я не удивлюсь, если там отыщется промышленный объект.