Взрыв сотрясает уровни, и он падает на дрожащий пол. Ступени позади обваливаются. Слышен далекий шум, словно из прорванной плотины.
Створки шлюзового щита начинают смыкаться. Кто-то запоздало и приглушенно кричит, стволы нейтрализаторов опускаются. У подъемника на другом конце коридора начинается давка. Шахту заполняет вода, мутная, как голубое молоко. Макс слышит ее плеск. Чувствует движение за своей спиной. Теперь он не один.
Шатаясь, он бросается к экрану аварийной блокировки и вжимает в него ладонь. Бронированные стекла замирают на полпути. Вода толчками втекает через щель на уровень. Она колышется – из глубин прибывает новая волна. Столпившиеся люди смотрят куда-то за спину Макса. Молчат, лишь отблески аварийного света суматошно пляшут по шлемам их костюмов.
Сейчас они поймут, ждет Макс.
Нейтрализаторы отрывисто стрекочут, выбивают из него дух. Пальцы соскальзывают с экрана блокировки, и щит смыкается. Волна разбивается о бронированное стекло; возвращается, подхватывает, крутит Макса. Знакомые руки обнимают его, тянут на дно, мимо оседающих плит и смазанных огней. Боль от ран утихает.
Становится легко. Повсюду искрится вода.
Макс улыбается и делает глубокий вдох.
100%
Последний «Ной» летит плавно. Спешить ему некуда – сменится три поколения, прежде чем он достигнет пункта назначения. Свет далекого солнца холодно серебрится на кайме иллюминатора; мимо в мертвой пустоте плывет полосатый бок Марса. Сама Земля уже не больше золотой горошины. Теряется во тьме, как детское воспоминание.
Койпер отрывается от вида за стеклом и трет уставшие глаза. На столе ровным светом горит экран панели, рядом посверкивает разбитая пластина подсоединенного к ней блокнота. Блокнот нашелся случайно, – когда Койпер отправлял скудные пожитки Садчих на переработку, – и оказался с весьма интересной начинкой. С письмом от Лу.
В нем она бесконечно прощается, словно боится однажды проснуться, растеряв последние крохи рассудка. Пишет обо всем, что помнила, видела и чувствовала. О какой-то важной миссии, которую ей доверили.
О людях из воды.
На стене в дальнем углу мостика пищит панель связи, ее звук пронзает тишину. «233» – возникает на черном фоне.
Койпер вздрагивает, торопливо озирается и подъезжает ближе. Проверяет цифры еще раз.
– Подтверждаю, – отвечает хрипло. – Ваше местонахождение, пилот?
Связь слаба. Проходит несколько долгих минут, прежде чем на панели загораются координаты. Койпер кивает – будто собеседник может его видеть. Откашливается, устраивает дрожащие пальцы на подлокотнике.
– Как погода на поверхности?
Панель вновь загадочно выдерживает паузу. В ожидании ответа Койпер оборачивается на пустую рубку. Медленно поднимает одну ногу – отрывает от подножки и вытягивает, с судорогой в слабых мышцах. Повторяет то же со второй.
В углу экрана загорается зеленая точка. Выводит расшифрованные слова, и Койпер ставит ноги на место.
«у_нас_полный_штиль», – читает он.
Дмитрий Казаков
Тени бога
27.10
– Правда ли, что на писательский Олимп можно попасть только через постель редактора?
Перед ответом Семен выдержал паузу, скрасив ее понимающей улыбкой.
В этот момент на него было нацелено с полдюжины телекамер, и это только те, которые видел он сам. И через стеклянные глаза смотрела без преувеличения вся страна, раскинувшаяся от Кенигсберга до Владивостока.
– Для прекрасных дам, что лишены таланта и упорства, это единственный путь, – сказал он с тщательно отмеренной дозой иронии. – Но и для мужчин, учитывая особые вкусы некоторых редакторов и продюсеров, не все потеряно.
Мелехов, ведущий вечернего шоу «Кричи громче», усмехнулся и поправил очки.
– Напоминаю, что сегодня у нас в гостях! – затараторил он со скоростью пулемета. – Писатель! Семен Корнейчук! Лауреат международной литературной премии «Овация»! Шорт-листер конкурса «Евровидение»! Автор трех романов и сборника рассказов…
Слушая перечисление собственных регалий, Семен продолжал улыбаться, хотя больше всего ему хотелось провалиться сквозь пол студии. Для профана все звучало громко, но на самом деле мало чего значило: «Овацию» давали всякому автору до тридцати лет, что хоть чего-то стоил, шорт-лист на «Евровидение» от России формировали методом научного тыка, прочие награды вообще не стоили упоминания.