Мне казалось, что Натаниэль хочет что-нибудь сказать, чтобы спасти нас обоих от бесконечной неловкости, но Лера пресекала все его попытки вставить хотя бы одно слово, сам же я даже не пытался участвовать в этом бессмысленном монологе. К счастью, Лерин взгляд вскоре упал на часы, которые показывали без трех минут начало очередного сериала, который можно было смотреть по телевизору в комнате отца, а не на кухне.
Натаниэль размешал в чашке воображаемый сахар и покачал ногой, а я поковырял пальцем шершавый угол стола, украдкой поглядывая на Фаллена, которому все происходящее как будто доставляло огромное удовольствие. Я не мог бы сказать то же самое о себе, но тем не менее мне было больше интересно, чем неприятно.
Кроме того, я чувствовал себя немного странно, когда пытался создать в голове цельный образ Натаниэля. Тот мальчик, который сидел передо мной, пытаясь делать вид, что не хочет поговорить, был совершенно другим и одновременно точно таким же, как при нашей первой встрече, – обыкновенным и, на первый взгляд, гораздо более простым, чем, например, я сам. Но почему-то даже в его молчании было какое-то неуловимое содержание, способное заполнить любую пустоту.
Натаниэль глубоко вздохнул и, зачем-то постучав указательным пальцем по столу, сказал:
– А ты совсем не похож на маму. Она у тебя…
Я не дал ему закончить простую фразу, яростно сверкнув холодным взглядом, в котором было столько протеста, что Натаниэль отшатнулся и побледнел, а в его глазах словно отразился кусочек моей боли. Это было настолько неожиданно, что я удивленно отвернулся, а потом сказал как можно более спокойным тоном:
– Лера – не моя мама. Моя мама умерла.
Слова звякнули и упали на пол, разбившись на тысячи кусочков. Натаниэль грустно прислушался к этому звону вместе со мной и сказал тихо:
– Прости.
Почему-то я ожидал, что он начнет многословно извиняться, неосознанно оправдываясь передо мной, или будет долго полуискренне утешать какими-нибудь стандартными фразами, который общество придумало именно для таких случаев. Но Натаниэль промолчал, как будто понимая все без слов. Мне очень не хотелось, чтобы он продолжил говорить о маме или Лере, и я спросил о самом безобидном, что смог в тот момент придумать:
– Значит, тебя зовут Николай, да?
– Да. – Он кивнул. – Ну а тебя как?
– Меня? – Я неожиданно понял, что Натаниэль тоже не знает моего настоящего имени. – Лев.
– Лев? – Он улыбнулся, словно услышал от меня нечто удивительное.
Я очень давно не слышал собственное имя. Удивительно, но Натаниэлю каким-то невероятным образом удалось не испортить его – он произнес мое имя вслух, не сломав и не превратив в бессмысленный набор звуков.
– Знаешь, – Натаниэль оценивающе посмотрел на меня, – имя играет огромную роль в жизни, но тебе… тебе ведь совсем не подходит имя Лев. И фамилия Шастов тоже.
Это неожиданное умозаключение застало мне врасплох. Но я не успел спросить почему, так как Натаниэль продолжил свою мысль:
– Мне кажется, Лев – это имя для какого-нибудь серьезного учителя или писателя.
– Неужели? – Мне стало смешно от того, с какой уверенностью он произнес последнюю фразу. – Как-то стереотипно, ты не находишь?
Натаниэль пожал плечами, стараясь не улыбнуться моим словам, а потом, ничуть не смутившись, продолжил:
– Ну ладно, если не для писателя, то тогда, например, для великого ученого или врача. И чтобы по имени-отчеству обязательно звали.
Я усмехнулся и довольно язвительно переспросил:
– То есть, по-твоему, я не достоин быть Львом?
Натаниэль хотел что-то ответить, но не успел, потому что кухню наполнил шум и чей-то грохочущий бас. Музыкой это было сложно назвать. Я нахмурился и закрыл уши руками, а Натаниэль достал из кармана довольно простенький телефон и ответил:
– Алле?..
– Гооолубь. – На другом конце «провода», видимо, очень громко орали, потому что я отлично слышал все, что произносили в трубке. – Ты гулять идешь?
– Я? – Натаниэль на секунду замялся и посмотрел на меня так, словно хотел посоветоваться со мной, прежде чем что-либо ответить. – Наверно, нет.
– Ты чееее… – В телефоне обиженно присвистнули и на секунду замолчали, а потом вдруг произнесли откровенно издевательским тоном: – Шов тут сказал по секрету, что ты курьером устроился работать.
– Курьером?
– Ну или, может, слугой этому… Чудику из одиннадцатого «б». Мы ж не знаем точно, так что придешь и расскажешь все, что у вас там да как. – Послышался смех. – Ладно, денег нет. Давай, как обычно на Централке. Чао.