Олег и Марина успели родиться на Земле.
Им было по двадцать, когда «Левиафан» отправился в свое бесконечное путешествие. Первых переселенцев разделили на две группы – тех, что работали во время отлета, и тех, кого погрузили в анабиоз на ближайшие полвека. В анабиоз отправили гуманитариев, инженеров-теоретиков, ученых, социальных организаторов, стажеров – всех тех, чьи умения не требовались в ближайшее время, чьи профессии дублировались, чей возраст позволял подхватить дела старших товарищей.
Так что Олега и Марину разбудили лишь через пятьдесят лет после начала полета.
И…
Ничего не произошло за эти полвека. Корабль не затянули лианы, космонавты не мутировали в кровожадных чудовищ, экипаж не раскололся на враждующие лагеря. Все было очень просто и обыденно – неожиданно просто и обыденно. Может, лишь чуть-чуть поменялся язык – появились новые, ситуативные жаргонизмы. Немного изменились манеры – новый образ жизни потребовал своего этикета. Но в общем и целом все так и осталось до обидного привычным.
Через год Олег с Мариной поженились. Еще через два года у них родилась Сашка.
Врачи предупреждали исследователей, что неизвестно, как тот или иной организм поведет себя в пусть и так старательно приближенных к земным, но все же чужих условиях. Что, может быть, обострятся какие-то не обнаруженные при обследовании на Земле болячки, немного изменится психика, какие-то клетки поведут себя не должным образом… Вряд ли, конечно, но…
Из всего экипажа на несколько тысяч – небольшой город – выпало это почему-то только на долю Марины и Олега.
Саша родилась слепой.
Там, на Земле, даже в том далеком прошлом, когда начался перелет, с этим можно было бы справиться, провести операцию, вживить имплантат. Там, на Земле. Но не здесь.
И им пришлось смириться.
Сашка адаптировалась достаточно быстро и ни в чем не уступала другим детям – в данном случае играли на руку замкнутость пространства и неизменность декораций жизни на корабле. К десяти годам она уже проглотила все, что нашла на Брайле – к счастью, библиотека «Левиафана» по какой-то счастливой причине была укомплектована и такими книгами, – и бойко интересовалась всем, что происходит вокруг нее. Обычный ребенок – просто чуть лучше слышит, чуть сильнее реагирует на вибрации и, да, совсем не видит.
И вот тут этот внезапный вопрос: «Что такое Африка?»
Вопрос, на который они, два взрослых человека с пятью образованиями на двоих, так и не смогли ответить ни ребенку, ни друг другу, ни себе.
Может быть, стоило поступить так, как поступали миллионы родителей до них – отмахнуться и забыть. Сказать «не знаю», «посмотри в книге», «спроси у учительницы», «что, в ЛокалНете забанили?». Столько вариантов, каждый из которых облегчил бы им жизнь и дал бы забыть об этой дурацкой Африке!
Может быть.
– Ын, можешь сделать мне песок?
Химик-лаборант поднимает голову. В дверном проеме стоит Олег, инженер связи.
– Песок? Зачем он тебе? – удивляется Ын Чи. Песок не нужен на корабле. Это грязь, лишний вес, среда для бактерий – даже растения в оранжерее растут на питательном геле. Зачем связисту измельченный диоксид кремния?
– Надо, – уклончиво отвечает Олег.
– На пробирку наберу, – прикидывает Ын Чи.
– Ящик. Мне надо ящик.
– Ящик?
– А лучше два. Или три.
– Ты хоть понимаешь, о чем просишь? Это же не платина! Это же песок!
– Понимаю, – кивает Олег.
Ын Чи начинает интриговать это задание.
– Ну хорошо… хорошо, – делает он вид, что решение дается ему с большим трудом. – Через неделю приходи, будет тебе три ящика.
– Только нужен как настоящий. Не чистый кварц, а еще какие-нибудь примеси, хоть немного.
– Он еще и заказывает! Иди отсюда! – Вслед Олегу летит смятый комок бумаги.
Ын Чи продолжает синтезировать поливалтол, но задача приятеля не дает ему покоя. Наконец он чертыхается и отодвигает стенд с пробирками в сторону.
Песок? Как настоящий?
Но какой он – настоящий песок?
Ын Чи закрывает глаза и копается в памяти…
– …Эй, лягушонок, – кричит за его спиной дедушка Лю. – Не торопись так, я не поспеваю за тобой.
Ын Чи три года, он бежит по кромке пляжа, а босые ноги вязнут в густом песке. Дедушка, конечно, притворяется – в его одном шаге три таких, как у Ына.
– Эй, лягушонок, не стой, засосет. – Дедушка Лю легко подхватывает его под мышку. Песок с разочарованным чвяканьем неохотно отпускает ноги мальчонки. – Мне тут чайки по секрету сказали, что во-о-о-он за той дюной целая колония мидий. Пошлепали туда?
Ын Чи чувствует, как по его щеке катится что-то горячее.