Эта земля была живой.
И… голодной?
Пальцы впились в запястье Лиама.
– Не надо, – вырвалось у Далит. – Не надо дальше.
Водитель обернулся.
– Что…
– Стой, говорю! Остано…
Короткая резкая вспышка. Пыльная лента дороги рванулась навстречу лицу. Что-то хрустнуло выше локтя. И стало темно.
Далит выдернула из щеки осколок гермомаски. Костяшками пальцев дотронулась до лица. С минуту, наверное, бессмысленно таращилась на окровавленные пальцы, смаргивая набегающие слезы. Не от боли и не от горя – слишком много было того и другого, чтобы плакать. Шамморский воздух, чтоб его.
Придерживая безвольно обвисшую руку, Далит побрела к дымящемуся, искореженному остову машины. Каждый шаг отдавался болью в сломанной руке. И это было хорошо. Правильно.
– Лиам, – прошептала она. Надо же было что-то сказать.
Имя ничем не отозвалось в душе. Набор звуков, растворившийся в полуденном мареве.
Подрывника взрывом отбросило на обочину дороги. Совсем еще мальчишка. Заложил мину, подобрался поближе – посмотреть, как рванет…
Из-под треснувшей гермомаски глядели знакомые серые глаза. Далит вздрогнула. Нет, показалось, конечно, показалось. Видно, это такое особенное материнское проклятие – видеть ее черты в тысяче лиц…
Трясущимися пальцами Далит подцепила застежку поясной сумки мальчишки. На землю посыпались шприцы с антигистамином, патроны, монетки. Что еще? Бутыль с водой. Карта – затертая до прорех на местах сгибов, испещренная непонятными пометами. Навигаторы-то здесь, в Долине, не работают…
Осталось самое главное.
Далит закрыла глаза, собираясь с духом. Вытащила из нагрудного кармана черный цилиндрик камеры. Пару секунд подержала его в ладони, потом наконец отважилась взглянуть.
Надо же, не разбилась. А значит, все еще не закончилось.
Цифры. Только цифры.
Семьдесят шесть часов – заряд камеры.
Сорок километров – если не лжет затрепанная карта.
Полтора – уже чуть меньше – литра воды.
Три шприца с антигистамином.
И уже троих ее близких поглотила эта прожорливая земля.
Она нажала на кнопку записи.
– Мое имя Далит Харэль. Я иду искать Санкторий. Чем бы он ни был.
Слово было сказано. И стало легче.
Он был здесь от начала времен. До поры дремал, ожидая своего часа, – от века неживой, незрячий. Истинный хозяин проклятой земли.
Первые люди были смешны. Они верили в науку. Устанавливали границы аномальных зон, не щадили техники и собственные жизни отдавали без жалости – лишь бы доказать себе, что все постижимо. Их потомки – одичавшие, но, спасибо запасливым праотцам, вооруженные до зубов – были мудрее: они верили в ненависть. Эти нравились Хозяину больше. Он даже подготовил для них скромный подарок – жаль, его сумели по достоинству оценить лишь другие…
Далит проснулась. Села рывком, чуть не потеряв сознание от боли в руке. Осоловело завертела головой – с волос посыпались комья земли.
Лежанка ушла в землю почти полностью. Ног уже не было видно. Лишь носки сапог поблескивали в свете луны.
Что ж. Правило номер один. Не засыпать на земле.
…Конечно, здесь слова утратили смысл. Но не все.
– Я дойду, – пообещала она – не то себе, не то твари из мутного сна. – Дойду.
Ночь сменилась тусклым рассветом.
Думать о Лиаме, о Яэль, о том ребенке у дороги было невозможно. Приходилось – о другом. О ненавистном.
Санкторий – есть. По крайней мере, есть пятиметровая стена. О ней, об этой пресловутой стене, рассказывал еще Нир. А вот что там внутри – ну если исключить невозможную версию о живых мертвецах? Братская могила? Или – еще остроумней – обычный участок джунглей, огороженный от пытливых глаз?
Или, скорее всего, то, из-за чего властям на самом деле понадобилась эта мертвая, гнилая земля. Какое-нибудь месторождение… но чего? Да будь там хоть алмазные копи – разве стоят они того, чтобы сражаться больше полувека?
Далит остановилась, давясь кашлем. Похоже, вот и правило номер два. Нельзя злиться. Сбиваешься с ритма. Антигистаминные инъекции и так еле помогают.
А ведь, наверное, были до нее такие же правдоискатели. Не могли не быть. Где-то они теперь…
Что-то сдавило пятку. Далит опустила глаза. Ну так и есть – подошвы сапог уже увязли в земле.
Правило номер пошло-оно-все-к-черту. Не останавливаться. Просто идти.
Пару раз она издалека видела людей – тех, кого называли боевиками, повстанцами, захватчиками… Бояться их не получалось, хотя Далит вполне отчетливо представляла, что бы они сделали с ней, безоружной бейт-джальской тварью.