Через полчаса, так и не найдя ворот, брат Винциус остановился. Взглянув на еле стоявшего на ногах Умберто, монах произнес:
— Лучше всего сейчас нам устроить привал. Два дня пути без отдыха — это слишком, нам необходимо поспать. Переждем полуденный зной, а затем возобновим поиски. Рас-Халейн велик, но, полагаю, к вечеру мы обязательно найдем дворец.
Для отдыха брат Винциус выбрал один из находящихся неподалеку домов. Крыша его давно провалилась, но стены были еще крепки, внутри почти не было вездесущего песка, а уцелевшие перегородки давали благодатную тень. Еды у монахов не было, и, утолив жажду несколькими глотками воды из фляги, которую успел прихватить с собой Винциус, путники стали готовиться к отдыху. Первым дежурить вызвался брат Винциус, и Умберто, с благодарностью укладываясь на каменном полу, спросил:
— Брат Винциус, а что это за существа — наги?
— Точно этого никто не знает, — ответил монах, — но в глубокой древности, еще за тысячи лет до прихода Спасителя, местные жители поклонялись им как божествам. Судя по всему, это не простые животные. Говорят, некогда они были слугами Владыки Разрушения, но после его падения почти утратили разум и одичали. Последние несколько лет ходят слухи, что Культ Змеи, как называли себя почитатели нагов в древности, вновь набирает силу и стал весьма распространен вдоль всего Восточного побережья. И даже будто бы властители некоторых городов являются тайными адептами этого культа… Впрочем, это всего лишь слухи. А теперь, брат Умберто, — спи, я разбужу тебя на смену через час после полудня…
Тени домов уже погрузили узкие улочки Рас-Халейна в прохладную полутьму, а солнце почти закатилось за развалины городских стен, когда отдохнувшие монахи покинули свое дневное пристанище. Оказалось, что они не дошли до главных ворот всего один квартал. Как и предполагал брат Винциус, от обвалившейся арки ворот в глубь города вела широкая, мощенная камнем дорога. Ступая в тени домов — не крошечных развалюх, которые облепили стены города, а настоящих громад, через десять минут монахи оказались на просторной площади. Золотистые лучи предзакатного солнца освещали обширное приземистое здание, занимавшее всю противоположную сторону пустынной площади. Позади покрытой частично сохранившимися изразцами передней стены виднелся наполовину обрушившийся купол, а по бокам здания возвышались остатки конусовидных башен. Слепыми черными провалами глядели на площадь скрывающиеся в тени галерей окна, а высокий арочный вход был похож на пасть какого-то неведомого чудовища. Прямо перед дворцом длинным рядом возвышались засохшие, узловатые остовы старых деревьев, начисто лишенные коры. И к одному из этих деревьев были привязаны три кряжистые оседланные лошади.
Поспешно перейдя пустынную площадь, монахи подошли к лошадям. Ласково потрепав холку одной из них и осмотрев ее седло, брат Винциус сказал:
— Судя по всему, это лошади из Пустыни. Похоже, настоятель отец Канпус и кто-то из монахов здесь. Лошади сыты и даже вроде бы не чувствуют жажды. Надеюсь, у настоятеля еще осталась какая-нибудь еда и вода и для нас.
И путники, поднявшись по широким ступеням дворца, вступили в прохладный полумрак входной арки.
Изнутри дворец сохранился гораздо лучше, чем снаружи. Но все здесь казалось каким-то чужим. Темные узкие коридоры, по-видимому, освещались некогда факелами. Сейчас же мрак разгоняли лишь слабые лучи, падавшие сквозь трещины в крыше. Брат Умберто опасливо косился на черные провалы ниш и боковых проходов, стараясь держаться поближе к спутнику.
— Злое место, — пробормотал негромко Винциус. — Слыхал я, что Рас-Халейн построен на месте города нагов. Но до сих пор думал, что это сказки…
Оба монаха вздохнули с облегчением, когда наконец впереди показался яркий свет. Сумеречные коридоры остались позади, и они ступили под своды огромного зала. Увы, он куда больше пострадал от безжалостного времени, нежели коридоры. Часть колонн, поддерживающих купол крыши, обрушилась. Да и сам свод, лишенный большей части опор, почти весь провалился вниз. Огромные каменные глыбы вдребезги разбили прекрасный некогда мозаичный пол, покрыв его гигантской паутиной трещин. Не пощадили они и бассейн в центре зала, занимавший почти треть всей его площади.
— Отец Канпус! — вскрикнул вдруг Умберто, заметив на противоположном конце зала небольшую фигуру в песчаного цвета рясе.