— Но, отец Канпус, — не выдержал Умберто, — неужели ваши молитвы не могли остановить этих…
— Святые отцы Пустыни практиковали молитвы Исцеления и Укрепления Духа, — строго сказал брат Винциус. — Покорно прошу простить моего спутника, юный Умберто слишком горяч… хотя иногда этот недостаток обращается на пользу… Причем не только ему одному.
— Подойди, юноша. — Старый настоятель неожиданно крепко схватил Умберто за руку. — Я чувствую, что в тебе есть нечто, что может обратить тебя и к Добру, и ко Злу, пряча одно под личиной другого. Наклонись ближе, — и он прошептал ему несколько слов. — Этот псалом позволит тебе увидеть сокрытое за явным. Но слушайте же, ибо силы мои вновь уходят. Мы решили укрыться в Старом Рас-Халейне, так как не сомневались, что негодяи устроят нам засаду на дороге в Новый Город. Оставив Джали, чтобы он направил вас ко мне, ибо о приходе двух паломников мне было давно известно, мы с двумя братьями бежали. Но, о горе, когда мы уже почти достигли спасительных стен, пески разверзлись, и не меньше полудюжины огромных нагов бросились к нам. Мы обратились к Спасителю с прощальной молитвой, ибо не сомневались, что жить нам осталось считанные секунды. Но мерзкие твари не тронули нас, а окружили, не давая тронуться с места. Казалось, они ждали кого-то. И действительно, вскоре показались несколько разбойников. Странно, но лицо одного из них показалось мне знакомым — словно я уже встречал этого толстяка когда-то давно, на Западе. Потом другой, тощий, словно пустынная колючка, бандит отдал приказ змеям, обратившись к ним на их шипящем языке, после чего они, вероятно, оглушили нас своими хвостами… Больше я ничего не помню, — вздохнул отец Канпус, снова откидываясь назад. — Лишь молю Спасителя, чтобы бесстрашный Джали остался…
Он осекся, глядя на брата Винциуса, который печально покачал склоненной головой. Настоятель закрыл глаза, только одинокая слеза медленно стекла по морщинистому лицу.
— Храбрый юноша до конца исполнил свой долг. — Пораженному Умберто показалось, что голос его наставника вздрогнул. — Ибо он передал нам ваше послание, куда нам следует идти. Что же касается негодяя, которого вы узнали, — вам не показалось. Когда вы три года назад посещали нашу Обитель, то наверняка встречались с Отусом. Я чуть было не назвал его «братом»! Он и еще двое предателей оказались адептами Черной Троицы.
— Зло поднимает голову, — подал голос Ден Амир, до этого почтительно молчавший. — Все чаще нам приходится иметь дело вот с такими. — Он брезгливо пнул ногой труп татуированного бандита. — И не только — говорят, что Черная Троица набирает силу во всех пяти сторонах света.
— Несомненно, все эти нападения — и на нашу Обитель, и на Пустынь, и стычки на дороге и здесь, в Городе, как-то связаны, — задумчиво пробормотал брат Винциус, однако Умберто расслышал его слова… И они ему очень не понравились…
— Я слабею, — прошептал отец Канпус. — Прошу вас, — обратился он к Амиру и Анти, — оставьте меня наедине с братьями, ибо я должен очистить свои сердце и душу перед тем, как покину земную твердь. Боюсь, что дороги я уже не перенесу.
Амир коротко поклонился и отошел к своим солдатам, которые все еще переговаривались у трещины на дне бассейна. Анти с видимой неохотой последовала за ним. В бассейн она, впрочем, спускаться не стала, а отошла туда, где падающие камни пощадили мозаику пола, и стала рассматривать хитрые завитки ее узоров.
— Итак, братья, — голос настоятеля, который, оглянувшись, убедился, что они остались наедине, неожиданно окреп, — отец Торус в секретном послании, полученном мною из Обители Прохода Тысячи Мучеников, сообщил о вашей священной ноше. Увы, но укрыть ее в нашей Пустыни, вдали от нечистых лап Кланов, уже не удастся. Зло повсюду. Счастье, что вам удалось сохранить ее на пути к нам. — Он осенил себя знамением копья.
— Отец настоятель, — нерешительно начал Винциус, но отец Канпус взмахом руки остановил его.