Позже, решил про себя Киан, когда они скакали по размытой дождём дороге от Айлаэна. Любые сложности, которые могут возникнуть с Эйдой за дни пути, что отделяют Айлаэн от Бастианы, он решить успеет. Сейчас главной его заботой был Ярт Овейн. Киан допустил оплошность, сочтя, что от него не следует ждать неприятностей. Он ждал их скорее от Эйды, зная её упрямый, жёсткий нрав и зная, как высоко она поднялась в Айлаэне. Эти сведения ему предоставили Святейшие Отцы, отправляя с миссией. «Помни, — предупреждали они, — обнаружив, что за ней прислали Клирика, а не Стражей, Овейна наверняка окажет сопротивление». Они сказали, что она забаррикадируется в своём поместье и выставит против Киана наёмников и телохранителей. Ему советовали взять с собой Клирика Артора или Клирика Эндра, хотя и знали, что он всегда действует один. Айлаэн — маленький городок, но даже в маленьком городке знатные персоны создают куда больше сложностей при аресте, чем простой люд — особенно когда дело не просто в скором суде над ересью. Киан получил совершенно чёткое указание: Овейны должны быть взяты и доставлены в Бастиану живыми. В особенности это касалось Ярта; его сестрой при необходимости разрешалось пожертвовать. И вот теперь именно Ярт имел дерзость не явиться на зов Клирика, замыслил сопротивление, тогда как сестра его явилась с покорностью, которой от неё не ждали ни Святейшие Отцы, ни, говоря по правде, сам Киан. А ведь Обличье сразу сказало ему, что так будет. Но он не поверил. Глупец. Мог бы уразуметь, за семь-то лет, что Обличье всегда оказывается правым.
— Она ничем не грозит, — сказало Обличье. — Она боится и ждёт жалости. Это станет проблемой, но позже. Сейчас ты должен опасаться не её.
— Его. Знаю, — сказал Киан. Эйда у него за спиной вздрогнула — так сильно, что он заметил это, даже не оборачиваясь. Киан пристально осмотрелся. Дорога свернула в рощицу, огибавшую подножие холма, и вела меж редкой поросли деревьев. Здесь было трудно спрятаться и устроить засаду, но Киан имел достаточное представление о легкомыслии студиозусов, чтобы быть готовым к чему угодно.
— Через триста ярдов впереди, — сказало Обличье.
— Сколько их?
— Шестеро. По трое с обеих сторон дороги. Лежат в траве. У всех кинжалы. Луков нет.
— Стой, — сказал Киан, поднимая руку. Эйда проехала ещё несколько шагов, прежде чем поняла, что он обращается к ней. Последние несколько часов, пока он переговаривался с Обличьем, она ехала рядом с совершенно стеклянным взглядом. Теперь только посмотрела на его предостерегающе поднятую руку и натянула поводья.
— Жди здесь, — сказал Киан. Ему не надо было смотреть на неё, чтобы знать, что она покорно кивнула. Он снова огляделся, на всякий случай, и, съехав на обочину, пустил коня пробираться через небольшой овражек, шедший вдоль дороги. По дну овражка журчал ручей, вода весело плескалась под конскими копытами. Киан ехал шагом, стараясь передвигаться как можно тише.
— Слева, — сказало Обличье. — Ты увидишь их, если повернёшься.
Киан повернулся. И увидел.
И тогда, низко пригнувшись в седле, вонзил шпоры в бока коня.
Студиозусы тоже сочли овражек хорошим укрытием и лежали мордахами в траве, оттопырив зады и тиская рукоятки ножей, будто девичьи телеса. Киан, даром что налетел снизу, из заведомо невыгодного положения, в два счёта смёл их конём — пикнуть не успели. Он сразу понял, что Ярта Овейна среди них нет, и не церемонился. Чёрное копыто жеребца пробило лоб одному мальчишке и стукнуло в грудь другого, опрокинув навзничь. Третьему Киан, выхватив меч, срубил голову на скаку. Трое других уже бежали к нему с другой стороны дороги, отчаянно вопя и, видимо, пытаясь таким образом придать себе храбрости. Киан мельком подумал, что если бы они кинулись на него с двух сторон все вместе, пока он ехал по дороге, то могли успеть пырнуть в живот коня. Кто-то вцепился сзади в полу его плаща и потащил вниз, обнажая левое плечо. Киан круто развернулся. Мальчишка, схвативший его, посмотрел на Обличье, Обличье посмотрело на мальчишку. «Не Ярт Овейн; хорошо», — подумал Киан, когда студиозус дико завопил, шарахнулся назад — и через миг рухнул, брызнув на сочную зелёную траву кровью из перерубленной шеи. Оставалось двое; один бросил кинжал и сломя голову бежал прочь. Киан не стал его преследовать.
— Сдавайся, — сказал он, направив залитое кровью лезвие в лицо Ярта Овейна — бледное, худое лицо, перекошенное от страха.
— Где моя сестра, ублюдок? — выкрикнул Овейн, смешно размахивая перед собой кинжалом в вытянутой руке. — Что ты с ней сделал?